История города Екатеринослава. Книга первая. Монастырское урочище. А. В. Паншин

езды… Аргамаки, чаще всего встречающиеся, имеют весьма оригинальную наружность и обладают даже особеннаго рода красотой, к которой, конечно, несколько надо привыкнуть. Они все роста выше средняго и даже большаго… У них прекрасная спина: хребет и круп прямые как стрела, высоко поставленный хвост, высокая, длинная и тонкая шея… Конечно, горбатая голова с весьма высоким затылком, длинныя ноги, а в особенности узкая грудь и длинныя бабки не могут найдти почитателей между Европейцами, которым трудно отрешиться от привязанности к статьям европейским…» Хватало этим скакунам и негативных характеристик: «Само собой разумеется, что лошади эти не годятся для упряжи. При приготовлении к походу, некоторыя батареи, не ремонтировавшияся лошадьми по нескольку лет, купили по нужде туземных коней. Лошади эти в самом скором времени показали полную свою несостоятельность: оне постоянно затягивались, несмотря на тщательную пригонку оголовков, обжигали себе плечи и кончали обыкновенно тем, что через два – три перехода переставали есть корм… Надобно, впрочем, заметить, что азиятския лошади, а в особенности аргамаки, весьма нежны и поэтому, а также по своей горячности, чрезвычайно легко простужаются».[281]

      Видимо, так уж повелось у нас издревле, русские нравы прихотливы и трудноисправимы. Дорогие нежные аргамаки, «неспособные к фронтовой службе», стали в России массовой конской породой (вспомните повадки нынешней новоявленной элиты). Любой мало-мальски зажиточный дворянин стремился завести аргамака в своей конюшне, приобрести для него дорогую сбрую, украшения, экипировку. Посол австрийского императора Леопольда I к московскому царю Алексею Михайловичу Августин Майерберг записал в 1661 году свои впечатления от пребывания в Московии: «…Знатные люди не имеют недостатка в Персидских лошадях, да как наденут на них самую нарядную сбрую и выедут на какое-нибудь общественное торжество, то и сами тогда бывают загляденье».[282]

      Крайне любопытно, что в Московии лошадей не только украшали, но даже красили, о чем знают немногие. Голландский купец Исаак Масса, находившийся в Москве в начале XVII века, во времена Великой Смуты, описал торжественный выезд московской знати для церемонии встречи небезызвестной Марины Мнишек, невесты Лжедмитрия: «Потом вели трёх коней, столь прекрасных, каких я ещё за всю жизнь не видал, хотя мне довелось видеть много красивых лошадей; и каждого коня вели на длинных золотых поводах… на них были седла, сделанные весьма искусно и унизанные бирюзой. Также многие ехали на лошадях, преизящно выкрашенных красной, оранжевой и жёлтой краской, и [эти лошади] были весьма красивы, и даже, если они ехали или плыли в воде, то краска всё же с них никогда не сходила; и эту краску, называемую китайскою, привозят из Персии».[283]

      Речь здесь, скорее всего, идёт о хне, привозимой в Московское государство с Востока. Как вы знаете, эту краску до сих пор с удовольствием используют для создания женских причёсок или временных тату. Оказывается некогда была мода и на окраску породистых лошадей.

      Родовитые

281

Осада Ура – Тюбе и Джизага. Русский Вестник. Т. 74. Апрель 1868. Москва. Стр. 344–346.

282

Майерберг. ЧИОИДР 1873. Кн. 3. Стр. 58.

283

Масса. Стр. 130.