Вкус дыма. Ханна Кент

нос выпеваю названия всех тех мест, где мне доводилось жить. Это похоже на заклинание – Флага, Бейнакельда, Литла-Гильяу, Бреккукот, Корнсау, Гвюдрунарстадир, Гилсстадир, Габл, Фаннлаугарстадир, Бурфедль, Гейтаскард, Идлугастадир…

      Одно из этих названий – ошибка. Кошмарный сон. Ступенька лестницы, которую пропускаешь в темноте.

      Воплощение всего, что обернулось бедой. Идлугастадир, хутор у моря, где в теплом воздухе стоит звон кузницы, смешиваясь с криками чаек и шумом бесконечно катящихся волн. Идлугастадир, где ночь охвачена заревом, где поутру тянутся к небесам столбы дыма, где вечный Идлугастадир, превратившийся в руины, укачивает мертвецов в колыбели из обугленных балок.

      Офицеры, болтающие за окном, разражаются хохотом. Один из них ведет речь о своем богатом родственнике из Хельгаватна.

      – Надо заехать к нему, облегчить его в смысле бренвина!

      – А заодно прихватить с собой его жену и дочек! – кричит другой. И снова все хохочут.

      Останется ли кто-нибудь из них проследить за тем, чтобы я не сбежала? Приглядеть, чтобы не зажгла лампу, не плеснула на пол горящее масло? Удостовериться, что я не скажу и не сделаю лишнего, что буду паинькой?

      Я ведь теперь – казенное имущество.

      От души надеюсь, что все они уедут сегодня же.

      Напрягая слух, чтобы различить болтовню офицеров, я вдруг замечаю под кроватью напротив что-то блестящее. Серебряная брошь, неуместная в нищенски скудной обстановке этой комнаты. Может, ее украли? Такое не в диковинку в здешней долине, где могут поймать овцу и срезать с ее уха клеймо прежде, чем стадо разбежится, где мужчины отращивают ногти, чтоб ловчее было схватить монетку. Не один хуторянин или батрак в здешних краях бывал бит плетьми за воровство. Даже у Натана остались шрамы от сведенного еще в юности знакомства с розгой.

      Я поднимаю брошь. Она оказывается неожиданно тяжелой.

      – Положи сейчас же! Это мое!

      Худенькая девушка стоит, расставив ноги и угрожающе растопырив руки.

      Я роняю брошь, и мы обе вздрагиваем от стука, с которым она падает на пол. Девушка невысокая, тонкая в кости, со светлыми ресницами, которые кажутся еще светлее на фоне темно-синих глаз. Голова у нее покрыта платком, нос с легкой горбинкой.

      – Стейна!

      Девушка не шелохнулась, все так же смотрит на меня с порога. Думаю, она меня боится.

      В комнату входит еще одна девушка. Наверное, сестра первой, только выше ростом, с карими глазами, нос усыпан веснушками.

      – Роуслин и ее выводок… – начинает она и тут же осекается, увидев меня.

      – Она прикасалась к моему подарку на конфирмацию.

      – Я думала, мама увела ее из дома.

      – Я тоже так думала.

      Обе в упор уставились на меня.

      – Мама! Мама, иди сюда!

      Входит Маргрьет, неуклюже ступая и вытирая рот. Видит серебряную брошь, которая валяется на полу у моих ног, – и мгновенно бледнеет. Губы ее приоткрываются.

      – Мама,