Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние (сборник). Юлиан Семенов

к себе молчаливых пьяных женщин. Сударь помнил, как отец, загнав его в угол, избил до полусмерти. Сударь на всю жизнь запомнил страшное лицо отца, его синюю шею и железные кулаки, поросшие белыми торчащими волосинками. Сударь тогда мечтал о том, чтобы отец умер, а им бы дали пенсию и оставили машину, дачу и шофера. Но отец не успел умереть. Его расстреляли вместе с Берией.

      …Вернувшись в Москву вечером, Сударь проткнул шилом несколько баллонов у машин, которые стояли в их дворе. Он смотрел из окна, как владельцы, чертыхаясь, клеили баллоны и ругали милицию, которая не может навести порядка. Он стоял у окна, тихо смеялся и чувствовал себя отомщенным – хоть в малости.

      С работы его прогнали через полгода за пьянство. Тогда он начал отгонять машины от автомагазина на Бакунинской до берегов Черного моря тем, которые сами не умели водить. Ему за это неплохо платили, и неделю он ни о чем не думал, а только вел машину и пел песни. А потом и это кончилось: с него взяли в милиции подписку об устройстве на работу. Сударь начал работать снабженцем на текстильной фабрике. Именно здесь он и познакомился с человеком, который называл себя Прохором. Здесь он впервые попробовал, что такое наркотик; здесь он впервые – в холодном, яростном полубреду – услышал «программу» Прохора: как и кому надо мстить.

      Чита пришел к Сударю вместе с Надей.

      – Слушай, – сказал он, пока Надя варила на кухне макароны, – хочешь, я тебе мою Надьку на ночь оставлю, а?

      – Хочу.

      – Такая, знаешь, женщина…

      – Ничего бабец.

      – Только пистолет у меня забери.

      Сударь ответил:

      – Не-е. Ты у меня на крючке с этим пистолетом. Хочешь, в милицию позвоню? Обыск, кандалы, пять лет тюрьмы – и с пламенным приветом! Надька и так ко мне в кровать прыгнет.

      – Сволочь ты…

      – Ну-ну!

      – Тогда четвертак дай. Я спать не могу – страшно. Может захмелюсь – усну…

      – Ничего, потом отоспишься. А деньги – их зарабатывать надо, а не клянчить.

      – Как?

      – Умно. Хочешь пятьсот рублей получить?

      – Пятьдесят?

      – Пятьсот. Пять тысяч по-старому.

      – Конечно, хочу.

      – Ну и ладно. Завтра получишь.

      – Только слушай, Сударь… Может, ты что-нибудь не то придумал?

      – То! Я всегда то, что надо, придумываю.

      – На преступление не пойду.

      – Ой, какой передовой! Может, в народную дружину записался? А? Мы тебе рекомендацию справим, характеристику дадим… Добровольцем-комсомольцем на целину не хочешь? А? Что молчишь? Ты не молчи, ты мне отвечай…

      – Я на преступление не пойду, – повторил Чита. – Сколько б ты мне ни сулил.

      – Молчи. Ты только молчи и меня не беси, понял? «Не пойду на преступление»! А кто у меня на кровати Милку изнасиловал? Кто? Ей пятнадцать, она несовершеннолетняя, это забыл? А кто со мной часы у пьяного старика в подъезде снял? Это забыл? А кто мне про ящики с водкой сказал? Это тоже забыл? А кто таксиста