Наместница Ра. Филипп Ванденберг

прокладывали путь к набережной прекрасной царице Яхмос, принцессе Хатшепсут и ее кормилице Сат-Ра, за ними следовала второстепенная царица Мутнофрет со своим сыном Тутмосом. На несколько мгновений крики толпы затихли. Фиванцы пали на колени и, склонив головы, приветствовали царственных особ:

      – Миллионы лет жизни благословенным: главной царской жене, грациозной принцессе и ее благородной кормилице! Плетите венцы и возлагайте на их главы!

      Мутнофрет с ее отпрыском никто не уделял внимания.

      Рабы приволокли ослепительно белый балдахин для защиты семейства фараона от солнца. Под ним установили переносной трон на львиных лапах из позолоченного дерева. Нагие юные девушки, с цветками лотоса в волосах и ожерельями из синего фаянса вокруг талии, усыпали путь цветами.

      «Сокол», корабль фараона, лег в дрейф. В одно мгновение воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь скрипом тяжело груженного парусника и дальним шелестом воды, доносившимся с середины широкой реки.

      На рее, в носовой части корабля, головами вниз были подвешены трупы предводителей нубийского восстания. Плетка рулевого Амосиса, сына Абана и Бабы, взлетала, поочередно опускаясь на безжизненные тела то одного, то другого. Славные фиванские воины выстроились по борту – высокие, широкоплечие, поджарые; их торсы были обнажены, а чресла перепоясаны солдатскими кожаными схенти с треугольной средней частью. Каждый сжимал в руках булаву в знак победы над врагом. В их выправке чувствовалась гордость победителей. Целое столетие египтяне, порабощенные иноземными властителями, чуждыми обычаями и нравами, были лишены этого чувства. С той поры как фараон Яхмос, приняв в свои руки царский скипетр и плеть, прогнал захватчиков из их самовольно основанной столицы в дельте Нила, многое переменилось[7]. Царство стояло – такое ощущение было у всех – на пороге великого будущего.

      Фараон Тутмос застыл на красном подиуме в центре корабля, словно божественное изваяние в храме Амона. Вокруг надутого кожаного шлема, который Тутмос обычно носил на военных парадах, обвивалась, сверкая золотом и подняв голову над самым его лбом, священная кобра урей – знак божественной царской власти, перед которым фиванцы опускали взор долу. Золотая, в виде плетеной косы подвесная борода гордо выступала вперед, демонстрируя не что иное, как власть, силу и мощь. Египтяне любили и почитали такие символы.

      Обнаженный торс фараона, украшенный лишь ускхом, воротником-ожерельем шириной в ладонь, набранным из золотых пластин в форме сокола, казался светлокожим. Широкий пояс со сверкающей пряжкой, представлявшей собой картуш с иероглифами имени фараона, поддерживал выкроенный из единого полотнища схенти с плиссировкой впереди. В отличие от босоногих солдат царь был обут в кожаные сандалии с ремешками, искусно обмотанными вокруг икр. Ладони Тутмоса сжимали скипетр, испещренный великолепной резьбой с позолоченным орнаментом, – своего рода посох, который он редко выпускал из рук.

      Как только «Сокол» причалил и толстыми канатами

7

Имеется в виду изгнание из страны гиксосов, кочевых азиатских племен, за которым последовал расцвет Египта. (Примеч. ред.)