Приключения Джона Девиса. Капитан Поль (сборник). Александр Дюма

в полдень?

      – Садись же, Дэвид, – сказал я, чтобы увернуться от этого вопроса, – тебе надо отдохнуть.

      – Да, мистер Джон, пора мне отдохнуть, и, слава богу, скоро я буду отдыхать так, что никто уже не потревожит.

      Пользуясь этим, я стал говорить ему о покаянии, о будущей жизни, где он снова увидится с женой и детьми.

      – Но… я совершил преступление, – сказал боязливо Дэвид.

      – Раскаиваешься ли ты в этом?

      – Постараюсь, постараюсь раскаяться, мистер Джон, но я еще не довольно близок к смерти, чтобы забыть свою ненависть. Послушайте, мистер Джон, я надеюсь, что у меня достанет на это силы, но, если бы не достало, скажите, не может ли служить искуплением позорная смерть моя?

      – Да, перед людьми, но не перед Богом.

      – Хорошо, так я постараюсь, всеми силами постараюсь простить ему, не смерть мою, – Богу известно, что я простил его в этом, – но позор жены моей, нищенство моих детей. Да, я постараюсь, я надеюсь, что прощу ему и это.

      В это время ключ в замке снова повернулся, дверь отворилась, и вошел капитан с матросом, который служил тюремщиком.

      – Кто же это здесь? – спросил капитан, стараясь рассмотреть меня.

      – Я, мистер Стенбау, – вскричал я с радостью, ожидая всего от этого неожиданного посещения. – Я пришел в последний раз проститься с Дэвидом.

      С минуту продолжалось молчание, капитан посматривал то на меня, то на Дэвида, который стоял перед ним с мрачным, но почтительным видом. Наконец он сказал:

      – Дэвид, я пришел просить у тебя прощения, как человек, в том, что осудил тебя как судья, но я должен, непременно должен был сделать это.

      – Я знаю, что меня ожидает, капитан. Смерть за смерть.

      – Дэвид, – сказал капитан торжественным и печальным голосом, – поверь мне, преступление всегда преступление перед Богом, виновный может укрыться от правосудия людского, но не укроется от правосудия Небесного. Скажи же мне, Дэвид, скажи, как перед Богом: мог ли я поступить иначе?

      – Да, да, – вскричал Дэвид, – вы могли поступить иначе, вы могли быть безжалостны ко мне, как мистер Борк, – и я бы умер в отчаянии, проклиная все на свете, я бы думал, что на земле нет сердца сострадательного, а вы, капитан, вы сделали для меня все, что только могли сделать. Заметив мое горе, вы прислали мистера Джона сказать, что отпустите меня, как только мы вернемся в Англию, когда вы принуждены были наказать меня, хотя и знали, что я не виноват, вы на сколько могли смягчили наказание, а когда должны были приговорить меня к смертной казни, вы пришли ко мне в тюрьму, капитан, вы утешили меня своим состраданием. Да, капитан, вы сделали для меня все, что могли, даже, может быть, больше, чем должны были бы. Ваши милости придают мне смелость представить вам последнюю просьбу мою.

      – Говори, говори, что ты хочешь, – сказал капитан, протягивая к Дэвиду дрожащие свои руки.

      – Дети мои, капитан! – вскричал Дэвид, бросаясь к ногам почтенного старца. – Дети мои… они выйдут из богадельни и принуждены будут просить милостыню…

      – Они будут моими детьми, – сказал Стенбау, прерывая его. –