Времён крутая соль (сборник). Анатолий Бергер

свои бормоча.

      Словно листьев и ветра смятенье

      Сочинил и назвал он своим

      Самой первой порою осенней,

      Когда не было вёсен и зим.

      2009

      «Среди ноябрьской погоды …»

      Среди ноябрьской погоды

      Проходят дни, а, может, годы.

      Всё тот же ветер, мокрый снег

      И неба смутные разводы…

      Проходят дни, а, может, годы.

      О, Господи, проходит век.

      И лужи тёмные зияют,

      От скуки словно бы зевают,

      Пустые разевая рты,

      И в них замедленная морось

      Сквозь облаков глухую прорезь,

      Дрожа, сочится с высоты.

      И нет конца. Ноябрь всё длится.

      Всё те же разговоры, лица

      На протяженьи долгих лет.

      Как лужа тёмная, зияет

      Вселенная, как бы зевает,

      Заглатывая белый свет.

      2006

      «В этом веке я так же случаен …»

      В этом веке я так же случаен,

      Как в египетских «тёмных веках»,

      Бедный житель стандартных окраин —

      Вся судьба на тетрадных листках.

      А кругом – злая схватка империй,

      Подавленье души и ума.

      И народ, потерявший критерий,

      Позабывший, где свет и где тьма.

      Ну да что ж?

      Тёмный ельник разлапист,

      Сыпет осень свою желтизну,

      Как тропинка уводит анапест

      В даль, таинственность и глубину.

      1979

      «Воронку в небе просверлив …»

      Воронку в небе просверлив,

      Выглядывает шар лохматый

      И видит медленный залив,

      Прибоя слушает раскаты.

      Коснулись облаков края

      Черты далёкой окоёма…

      Но это то, что вижу я,

      Но это то, что мне знакомо.

      А взгляд небесный, вековой,

      Беспамятный, вселенский, грозный

      Сквозь облаков нависших слой —

      Что видит он из дали звёздной?

      2004

      II

      «Времён крутая соль …»

      Времён крутая соль

      На вкус мной ощутима,

      Вхожу в чужую роль,

      Не надобно мне грима.

      Я глыбы на плечах

      Под властью фараона

      За голод и за страх

      Таскал во время оно.

      Я в готике и мгле,

      Страшась видений ада,

      Уже почти в петле

      Твердил свои баллады.

      Я у горы Машук

      Знал в удали гусарской,

      Что грудь пробьёт мне друг

      Свинцом опалы царской.

      Я в камерах глухих,

      За проволкой колючей

      Выращивал свой стих,

      Быть может, самый лучший.

      А нынче в шуме дня,

      В насущном хлебе, в поте,

      Не знают про меня

      В людском водовороте.

      Да мне о том ли речь

      В страде моих событий?

      Среди моих предтеч,

      Когда умру, ищите.

      1966

      «Здесь брошенные лодки, валуны …»

      Здесь брошенные лодки, валуны

      И