Император. Георг Эберс

получал хотя бы хлеб и вино.

      Лицо Антиноя, сильно утомленного и голодного, омрачилось при этих словах. Адриан заметил это и сказал улыбаясь:

      – Юности недостаточно хлеба и вина, чтобы жить. Вы только что показали мне вход в квартиру управляющего дворцом. Неужели нельзя найти у него ни одного куска мяса, или сыра, или чего-нибудь подобного?

      – Едва ли, – отвечал Понтий, – потому что этот человек набивает свой большой живот и желудки своих восьмерых детей хлебом и размазней. Но попытаться все-таки нужно.

      – Так пошли к нему, а нас сейчас же проведи в залу, где музы берегут для меня и моих спутников хлеб и вино, которые они не всегда даруют своим служителям.

      Понтий тотчас же повел императора в залу. По пути туда Адриан спросил:

      – Разве смотритель дворца получает такое нищенское содержание, что должен довольствоваться столь скудной пищей?

      – Он имеет даровую квартиру и получает двести драхм в месяц.

      – Нельзя сказать, чтобы это было слишком мало. Как его зовут и каков этот человек?

      – Он называется Керавном и происходит от старинной македонской фамилии. Его предки с незапамятных времен занимали эту же должность, и он воображает себя даже в родстве с вымершим царским родом через какую-то любовницу одного из Лагидов. Керавн заседает в Совете граждан и никогда не выходит на улицу без своего раба, принадлежащего к числу тех, которых работорговцы на рынках дают в придачу. Он толст, как откормленный хомяк, одевается, как сенатор, любит древности и редкости, которые покупает на последние деньги. Он носит свою бедность больше с надменностью, чем с достоинством, но он честный человек и может быть полезен, если только подойти к нему как следует.

      – Значит, своеобразный субъект. Ты говоришь, что он толст, а весел ли он?

      – Ну уж нисколько.

      – Жирных и ворчливых людей я терпеть не могу. Что за перегородка здесь в зале?

      – Там работает лучший ученик Папия. Его зовут Поллуксом; это сын привратника. Он тебе понравится.

      – Позови его, – сказал император.

      Прежде чем архитектор мог исполнить это приказание, над перегородкой вынырнула голова скульптора.

      Молодой человек услыхал голоса и шаги приближавшихся, почтительно поклонился префекту со своего возвышения и, удовлетворив любопытство, хотел спрыгнуть с подставки, на которую взобрался, как Понтий закричал, что с ним желает познакомиться архитектор Клавдий Венатор из Рима.

      – Это очень любезно с его стороны и еще более с твоей, – крикнул Поллукс сверху, – так как только через тебя он может знать, что я существую в подлунной и научился владеть молотком и резцом. Позволь мне сойти с моего четвероногого котурна, господин, потому что теперь тебе приходится смотреть на меня снизу вверх, а судя по тому, что рассказывал мне Понтий, ничто не может быть несообразнее этого.

      – Оставайся там, где ты теперь, – возразил Адриан. – Между товарищами по искусству не должно существовать никаких церемоний. Что ты там делаешь?

      – Я