Копи царя Соломона. Генри Хаггард

ошеломлены, когда внезапно увидели в лунном свете капитана, несущегося во весь опор. Нам померещилось, что Джон Гуд восседает на лошади, которая мчится в направлении гор. При этом капитан время от времени испускал дикие вопли. Все кончилось, когда он, взмахнув руками, расстался со скакуном, покатился по песку и замер.

      Крикнув спутникам, чтобы они оставались на месте, я бросился к Гуду, но, только оказавшись вблизи, понял, что произошло: в темноте мы наткнулись на стадо спящих низкорослых квагг, ныне очень редких южноафриканских непарнокопытных. Капитан, споткнувшись, рухнул на спину одного из животных, которое в испуге вскочило и помчалось вместе с седоком. Я вздохнул с облегчением, увидев, что он нисколько не пострадал при падении; даже монокль по-прежнему красовался на его смущенном и несколько испуганном лице.

      Затем мы продолжали переход уже без всяких приключений. Около часа ночи, остановившись на привал, мы сделали по глотку воды, с полчаса подремали и двинулись дальше. Мы шли до тех пор, пока небо на востоке не заалело румянцем. Рассвет наступил стремительно, окрасив пустыню в огненно-золотые тона. Звезды побледнели, затем вовсе исчезли, а дальние горы окутались дымкой голубоватого тумана. Нам предстоял жаркий безоблачный день.

      Мы решили продолжать путь, хотя нас и тянуло передохнуть перед тем, как солнце основательно прокалит пустыню. Примерно через час вдали показались скалы, возвышающиеся над равниной. Едва волоча ноги от усталости, мы поплелись туда и с радостью обнаружили, что одна из них сильно выдается вперед, образуя навес, который мог послужить неплохим убежищем от зноя. Земля под скальным навесом была покрыта мелким песком. Наш небольшой отряд торопливо укрылся в тени. Мы выпили немного воды, съели по небольшому куску вяленого мяса и тут же уснули мертвым сном.

      Было уже три часа пополудни, когда нас разбудили громкие голоса носильщиков-кафров. Они, уже сытые по горло пустыней, только и ждали нашего пробуждения, и никакие ножи на свете не заставили бы их идти дальше. Мы с наслаждением опустошили фляги, вновь наполнили их драгоценной водой из тыквенных бутылей и отпустили туземцев домой.

      Спустя пару часов мы снова тронулись в путь. В пустыне царила мертвая тишина – на всем пространстве бесконечной песчаной равнины, кроме нескольких страусов, не было видно ни единого живого существа. Для хищников и копытных здесь было слишком сухо и, за исключением нескольких кобр и ящериц, мы никого не повстречали. Зато обычных мух тут было с избытком – они роем вились над нашими головами и вели себя так, будто шпионили за нами. Крупные и мелкие, они были вездесущи, и я не сомневаюсь в том, что, когда придет последний час последнего человека на земле, это насекомое будет жужжать где-нибудь поблизости, выжидая подходящего момента, чтобы усесться бедняге на нос.

      На закате мы сделали привал и стали ждать восхода луны. Едва она появилась на небе, мы потащились дальше. Лишь еще раз немного передохнув, наша изнуренная донельзя компания плелась