Соты. Попасть в сказку могут всякие, Угодить – многие, А вот вляпаться – единицы!. Алёна Подливаева

так что, решив проверить благосклонность госпожи Фортуны (ха-ха!), я полезла рыскать по всем погребам и возможным заначкам. Парадоксально, но в этот раз повезло: удалось раздобыть целый мешок картошки (правда, слегка проросшей и неаппетитно заляпанной грунтом). Кроме того, мне достались несколько крупных банок с крупой, предусмотрительно спрятанных бабулей в двадцатилитровый бидон (чтобы и плесень не завелась, и мыши остались голодными). О существовании мышей даже думать было страшно. Оставалось лишь уповать на то, что от тоски или голода они сбежали.

      Остаток дня был потрачен на растопку печи, уборку и приготовление каши. В комнате становилось все теплее и уютнее, и к вечеру я смогла снять куртку и сменить кроссовки на тапочки. Каша, на удивление, почти не сгорела. Я вытащила ее из печки вслед за сковородой с картошкой. Естественно, моя светлость прижгла себе пару пальцев о чугунок, но это была «малая кровь»: устанавливать баллоны с газом я побоялась. Взлет в воздух вместе со всем деревянным никак не входил в мои планы.

      Наскоро умывшись и ополоснув руки ледяной водой, я уселась у печки. День заканчивался, и было даже непонятно, как я умудрилась потратить столько времени на казавшиеся простыми дела. За окном бушевал ветер, нагоняя тучи и заслоняя вышедшую на пост затуманенную луну, а в печке приятно потрескивали поленья, наполняя комнату запахами старого дерева. Успокоившись и устроившись в огромном кресле-качалке перед огнем, я стала вслушиваться в тихую музыку наступившего вечера. На душе стало спокойно, как никогда за последние месяцы. Привычка засыпать и просыпаться под шум проспекта может заставить забыть о том, что бывают такие умиротворенные ночи…

      Я решила продлить удовольствие и полезла в рюкзак за журналом, но наткнулась на что-то жесткое. К своему удивлению, я вытащила на свет книгу давешнего знакомого, который так рьяно втюхивал мне литературу для поисков себя и всего остального. Вот настырный! Пролистав несколько глав и убедившись, что это действительно бред сумасшедшего, я отложила книгу на приступ печки, чтобы разжечь в следующий раз огонь. Совесть молчала, хотя о подобном кощунстве я помышляла впервые.

      Читать было абсолютно нечего. Пришлось забираться на печку, где были разбросаны старые газеты и фолианты, за нечитабельностью отправленные в ссылку. Классика перемешалась с потертыми детективами в тонких обложках, тут же валялись и детские сказки, которыми убаюкивали меня и остальную родню из поколения в поколение. Теперь же они смотрели с немым укором, растрепанные и пожелтевшие от небрежного детского обращения и собственной старости.

      Я увлеклась одной из картинок из сказок Андерсена, оперлась о хлипкую стопку и сдвинула ее в сторону. Одна из книг вылетела из общей груды и шлепнулась на пол. Беглянкой оказалась моя давняя знакомая – потертая брошюра, сшитая вручную. Когда-то я вытащила ее из газет и хвороста, приготовленных для растопки