Пасынки Гильдии. Ольга Голотвина

не залетали даже брызги. Но теперь в трапезную по-хозяйски вошла самая настоящая, полновесная неприятность.

      Посетители бочком-бочком придвинулись к стене, освобождая путь четверым парням, возникшим на пороге.

      Старшим явно был лохматый детина с наглым взглядом и намотанной на запястье цепью.

      Чуть позади него спокойно стоял крепкий, с проседью мужчина, в котором по осанке можно узнать наемника.

      Рядом высился третий, годами помоложе и видом попроще. Этакий долговязый и жилистый крестьянский сын, из тех, что на медведя с рогатиной ходят.

      Из-за плеча наемника выглядывал рябой молокосос с возбужденно горящими глазами, но его трактирщик и взглядом не удостоил, нюхом почуяв мелкую рыбешку.

      Никакого оружия, кроме цепи у главаря, не было видно ни у кого из этой четверки. Но «не видно» еще не значит «нету».

      – Кто такие? – шепотом спросил трактирщик у вышибалы, очень вовремя возникшего рядом.

      – Люди Жабьего Рыла, – быстрым шепотом ответил тот. – За старшего – Потрох, у которого цепь…

      – Да что им надо-то? – тихо изумился хозяин. – Я вроде дань исправно плачу.

      Но компания, стоящая у порога, не соизволила даже поздороваться с хозяином. Так же холодно и презрительно оглядывали недобрые гости притихшую трапезную.

      – Который длинный, того Орясиной кличут, – успел пробормотать вышибала, – а наемника я не знаю…

      Тут Потрох соизволил открыть рот.

      – Эй, Редька! – бросил он небрежно. – А ну смотри – который?..

      Рябой молокосос с готовностью вылетел из-за спины главаря. Голос его срывался на визг от мстительной радости:

      – Вон тот! Который в красной рубахе!.. Который у окна!..

      – Цыц, – степенно оборвал его наемник. – Поняли уже.

      И вся компания неспешно прошествовала через таверну. Ни нарочно, ни случайно никто не оказался у них на пути. А за их спиной, в дверях, возник человеческий водоворот. Люди молча работали локтями, пробиваясь к выходу.

      «Лепешка и ветчина» перестала быть приютом и убежищем.

      Те немногие, кто остался в таверне, жались к стенам. Осторожность деловито шептала им: «Уходить пора!» Но громче, навязчивее был горячечный говорок любопытства: «Ой, что сейчас будет, что будет!..»

      И зеваки жадно глядели на то, как грозные пришельцы остановились перед темноволосым юношей в красной рубахе. Их разделял стол. Юноша снизу вверх смотрел на подошедших. В его доброжелательном взгляде не было даже тени страха.

      Потрох пренебрежительно глянул на нарядного юнца и обернулся к своему рябому спутнику:

      – Ты что это, Редька, шутки шутить вздумал? Мы-то решили, что тебя серьезный боец обидел. Уж с этим сопляком и сам разобраться мог! Может, следующий раз нас кликнешь, чтобы отшлепать пятилетнего карапуза? Других дел у нас нет, особенно сегодня!

      – Да ладно тебе! – беззлобно перебил его наемник. – Мы ж не крюк делали – мимо шли! Так чего бы по пути не поучить нахала?

      – Верно говоришь,