Дух Времени. Анастасия Вербицкая

Но вдруг бритое лицо Тобольцева бросилось ей в глаза. «Должно быть, актера хоронят», – решила Катерина Федоровна. Она подобрала юбку над маленькими ногами, казавшимися безобразными от дешевой обуви, и смело пустилась вплавь через улицу. «Вот красавец!» – подумала она, вспомнив о Тобольцеве, и оглянулась невольно. Но он тоже исчез в толпе, которая все прибывала.

      Жила Катерина Федоровна в крохотной квартирке. Недалеко от дома её догнала нищая с ребенком.

      – Матушка… барыня… благодетельница…

      – Не подаю… не подаю! – сурово прикрикнула она.

      – Хошь не меня… дите малое пожалей…

      Катерина Федоровна остановилась, и черные брови её сдвинулись вплотную.

      – А почему не работаешь? Здоровая, молодая, сильная… Не стыдно тебе?

      – Какая уж сила, сударыня? Два дня не емши…

      – Почему не работаешь? – Глаза её сверкнули. – Только ребенка студишь на морозе!

      – Кто ж возьмет меня с дитей? И рада бы…

      – На то ясли есть…

      – Да где они, сударыня-благодетельница?

      Но Катерина Федоровна мчалась дальше. Она не терпела нищих.

      На её «хозяйский» звонок ей отворила кухарка, жившая «одной прислугой». Руки её были мокры красны, в доме пахло стиркой.

      – Готово? – коротко спросила Катерина Федоровна, снимая с головы теплый вязаный платок, без которого не выходила на улицу. Она страдала мигренями.

      – Маненько обождите, сударыня… Форшмак сию минуту готов будет. Барышня на кухне сами… Потому ноне стирка, – просительным тоном докладывала кухарка.

      Катерина Федоровна насупилась и поглядела на часы.

      – Через пять минут чтоб подать! Я ждать не могу…

      Она вошла в комнату матери.

      Маленькая, приятная, чистенькая старушка в белоснежном чепце – настоящая немецкая старушка – сидела в кресле и вязала шерстяной чулок; была третий год без ног.

      – Здравствуйте, мама! Ну как? – Катерина Федоровна поцеловала сморщенную маленькую руку и, не выпуская её из своей, подняла лицо в уровень с лицом старушки. Синие глаза девушки с глубокой нежностью ласкали эти морщинки, складки чепца, двойной подбородок, слезящиеся глазки в очках, родинку на щеке с седыми волосами… Как смягчилось и похорошело суровое лицо Катерины Федоровны!

      Она села подле, всё не выпуская жилистой, мягкой руки, рассказала о впечатлениях дня, об общих знакомых…

      Ушла она, как всегда, раньше, чем мать проснулась. Она очень любила этот короткий досуг в семье, между уроками. Смех её был какой-то внезапный, отрывистый, но заразительный.

      – Готово, – сказала Соня, входя.

      Вдвоем они вкатили кресло в столовую.

      Соня была очень красивая девушка, тоненькая, беленькая и задумчивая, похожая на Гретхен[95]. Ситцевый фартучек, весь пропитанный запахом кухни, совсем не шел к ней.

      За скромным завтраком, поданным на ослепительно чистом белье, Катерина Федоровна сказала:

      – А урок я тебе нашла…

      Соня

95

Гретхен – героиня I части трагедии Гете «Фауст», юная девушка, воплощавшая идеал немецкой красоты.