29. Адена Хэлперн

в прошлый вторник… – И тут я вспомнила: – Мороженое! Мы ели мороженое! Наш секрет! То самое, с кусочками шоколадного печенья. Никто ведь не знает, правда? Мы поклялись друг другу, что никому не скажем!

      Люси ахнула и потрясенно застыла. Бедная девочка.

      – Послушай, – сказала я, придвигаясь к ней, – прежде чем ты засыплешь меня вопросами, присядь и дай мне объяснить. И не могла бы ты поставить наконец эту вазу? Мы с дедушкой тащили ее на себе всю дорогу из Италии.

      – Бабушка? – Люси глядела на меня во все глаза.

      – Ну да, это я, но только на время, – ответила я, подходя к ней еще ближе. – То есть я так думаю.

      – Но этого быть не может, – мягко сказала Люси, ошеломленно меня разглядывая.

      Вообще-то, я не слишком сентиментальна. Даже не помню, когда я последний раз плакала… Хотя нет, помню – на похоронах Говарда. Но если не считать тот случай, можно сказать, я вообще не плачу. С возрастом все типично женские эмоциональные выплески – ну, вы понимаете, о чем я? В общем, они как-то сходят на нет. Не знаю, как так получается, но с годами перестаешь принимать что-либо близко к сердцу. Появляется невозмутимость. Странно, что, снова став молодой, больше всего я боялась смерти.

      – Я знаю, – отозвалась я, и на меня нахлынули эмоции. – Я практически уверена, что уже умерла. Может, у меня удар случился и я скончалась посреди ночи. А ты как думаешь?

      Она подошла и прикоснулась к моей руке.

      – Если бы ты была привидением, моя рука прошла бы насквозь? – задумчиво сказала она.

      – А мне откуда знать? – Я взяла бумажный платок и принялась вытирать глаза.

      – Но я не понимаю. – Люси почти шептала, вглядываясь в мое лицо. – Так не бывает.

      – А я как, по-твоему, себя чувствую? Это неправильно! Что скажет твоя мать, если узнает?

      – О нет, маме нельзя говорить, – Люси покачала головой, – ни в коем случае.

      – Я знаю – ее инфаркт хватит, в ее-то возрасте! Вообще, если честно, я бы не слишком удивилась, ведь Барбара совсем о себе не заботится.

      Люси снова потрясенно уставилась на меня.

      – Да ты и правда моя бабушка!

      – А я тебе что говорю?! – Я вскинула руки.

      Люси все смотрела и смотрела на меня.

      – Ты. Просто. Шикарна. – Она улыбнулась.

      И мы обнялись. Сначала она поставила вазу – со всей осторожностью, разумеется, и на крепкий стул. Потом мы всё обнимались и обнимались, а под конец просто начали смеяться. Я уже многие годы так не смеялась.

      – Но я не могу оставаться в таком виде, – сказала я Люси.

      – Почему нет?

      – Люси, это же нелепо. Мне семьдесят пять лет. Это все равно что бросить вызов Богу, или там вселенной, или еще чему-нибудь в этом духе.

      Люси опустилась на диван.

      – Все это очень, очень, очень странно, – сказала она, не сводя с меня взгляда. – Как это случилось?

      И я рассказала ей все с самого начала, по крайней мере то, что мне было известно. О загаданном желании и о том, как утром, проснувшись, увидела себя такой.

      – Так вот при чем тут торты. – Она подошла к столу, подцепила немного шоколадной стружки и облизала