Флэш по-королевски. Джордж Макдоналд Фрейзер

дрогнули, никто бы ничего не доказал, но инстинкт бегства укоренился во мне слишком глубоко: не успели бобби повернуться к нам, я уже мчался как заяц. Увидев, что мы бежим, они бросились в погоню. У нас получилась неплохая фора, но недостаточная, чтобы успеть скрыться из глаз, нырнув за угол или в подворотню; Сент-Джеймс – чертовски плохой район, чтобы бегать от полиции: улицы слишком широкие, и нет укромных переулков.

      Поначалу нас разделяло ярдов пятьдесят, но потом они начали приближаться – особенно двое, размахивающие дубинками и приказывающие нам остановиться. Я почувствовал, что начинаю хромать. Мускулы сломанной при Джелалабаде ноги еще не совсем восстановились, каждый шаг отдавался болью в бедре.

      Спиди это заметил и замедлил бег.

      – Эгей, Флэш! Ты что, отбегался?

      – Нога, – говорю я. – Больше не выдержу.

      Он бросил взгляд за спину. Вопреки плохой характеристике, которую дает ему Хьюз в «Школьных годах Тома Брауна», Спидикат был храбрым, как терьер, и готовым в любой миг ввязаться в драку – совсем не то, что я.[8]

      – Понятно, – говорит он. – Тогда к дьяволу все. Давай остановимся и покончим с ними. Их только двое… хотя нет, проклятье, там позади еще. Покажем всем, на что мы способны, старина.

      – Без толку, – прохрипел я. – Я не в состоянии драться.

      – Предоставь это мне, – кричит он. – Я задержу их, пока ты не скроешься. Да не стой тут, парень: разве ты не понимаешь, что не к лицу герою Афганистана оказаться в кутузке? Жуткий скандал. Не беспокойся обо мне. Ну, идите сюда, ублюдки в синих мундирах!

      Он развернулся посреди дороги, обзывая их и приглашая подойти ближе.

      Я не колебался. Если найдется такой осел, что готов принести себя в жертву ради Флэши, – значит сам виноват, пусть получает по полной. Оглянувшись, я увидел, как он остановил одного из бобби ударом прямой левой и сцепился со вторым. Потом я свернул за угол, ковыляя со всей скоростью, которую позволяла больная нога. Я добежал до конца улицы, пересек площадь; бобби еще не показались. Обогнул разбитый в центре садик, и тут нога буквально подломилась.

      Привалившись к изгороди, я отдыхал, судорожно хватая воздух. Издалека до меня долетал боевой клич, который все еще издавал Спиди. Где-то неподалеку послышался топот. Оглядевшись в поисках убежища, я увидел пару экипажей, стоящих у дома, выходящего на огороженный садик. До них было недалеко, а оба возницы сидели в первом из экипажей, обсуждая лошадей. Меня они не видели; если мне удастся доковылять до второго и забраться внутрь, ищейки останутся с носом.

      Хромать бесшумно не так и просто, но мне удалось незамеченным добраться до экипажа, открыть дверь и укрыться в нем. Я скорчился, чтобы меня не было видно и, затаив дыхание, стал прислушиваться к звукам погони. Несколько минут все было тихо. «Потеряли след», – подумал я, и тут услышал новый звук. От двери одного из домов донеслись женский и мужской голоса. Раздался смех, пожелания доброй ночи, цоканье шагов по мостовой и скрип подножки. У меня перехватило дыхание,

8

Упоминая о Спидикате, Хьюз однозначно ставит его на одну доску с Флэшменом, стало быть, дает крайне нелицеприятную характеристику. Флэшмен представляет его в новом свете, благодаря чему возникает предположение, что Спидикат мог быть одним (если не обоими) анонимными персонажами из «Тома Брауна»: в первом случае тем, кто пощадил фагов в эпизоде с одеялами, во втором случае тем, кто высказался в пользу лишь частичного поджаривания Тома на огне. (Комментарии редактора рукописи).