Очаровательный соблазнитель. Александра Хоукинз

тем, что последнее слово осталось за ним, сэр Томас отправился искать более спокойных развлечений.

* * *

      Многие в переполненном бальном зале стали свидетелями семейной сцены между сэром Томасом и Уинни. И отреагировали на нее по-разному. Кто-то открыто завидовал таким нежным отношениям, кто-то полагал, что старик Бидгрейн избаловал дочерей – вот вам и результат: они выросли слишком своенравными, слишком образованными, слишком разборчивыми.

      Кинан украдкой наблюдал за Уинни из противоположного угла зала. Если бы ему не сказали, кто это, он никогда бы не узнал в этой элегантной, прекрасно одетой леди в розовом ту несчастную, растрепанную, грязную девушку, которую он спас на набережной.

      Он знал, как зовут обладательницу этого милого личика: мисс Уинни Бидгрейн. Как только Кинан вышел на Типтона, разузнать остальное не составило труда. Благодаря то ли известности виконта, то ли его собственной удачливости в выборе осведомленного собеседника, Кинан вскоре выяснил, что мисс Бидгрейн не жена виконта, не его любовница, не прислуга. Она его свояченица.

      Кинан еще кое-что разузнал об этой леди. Он решил, что ему очень повезло, ведь его недавно ввели в высшее общество. И, несмотря на то что на бал Милрой явился исходя из собственных интересов, теперь он был не прочь развлечься. Перво-наперво необходимо, чтобы его представили мисс Уинни Бидгрейн.

      – Эй, Милрой! Простите, что оставил вас, сэр, – произнес его приятель.

      Кинан махнул рукой: не стоит извинений, а сам не сводил глаз с мисс Бидгрейн. Как только она вошла в зал, все холостяки устремились в ее сторону. Они кружили рядом с ней, как трутни возле пчелы-матки.

      «Самодовольные, льстивые глупцы!» – нахмурился Милрой.

      Неверно истолковав сердитый взгляд Кинана, его собеседник произнес:

      – Наверное, человеку твоего размаха скучновато на балу у Ламли.

      С трудом оторвав взгляд от мисс Уинни, Кинан повернулся к молодому лорду. Его новый знакомый, Кастер Эветт, совсем недавно, три месяца назад, унаследовал после смерти отца титул маркиза Лотбери. И тут же принялся спускать нажитое родителем-скрягой богатство на лошадей, женщин, карточные игры. Именно карты и свели его с Кинаном.

      – Я потерял нить разговора, – признался Милрой, стараясь выражаться витиевато – в соответствии с обстановкой. Он полагал, что актерский талант он унаследовал от матери. – О каком размахе ты говоришь?

      Юный маркиз удивленно заморгал.

      – Ни в коем случае не хотел тебя обидеть. Просто попивать прохладный лимонад и притягивать косые взгляды юных девиц – это такая скука, совершенно не идет сравнение с волнующей атмосферой боксерского ринга.

      Либо Лотбери было неловко за то, что его новому приятелю неуютно на балу, либо он уже сожалел о своем покровительстве. Это никуда не годилось. Кинану просто необходимо было попасть в высшее общество.

      – Ничто так не будоражит кровь, как хороший бой, Лотбери. Но наблюдение за порхающими вокруг экзотическими бабочками возбуждает