Любовь и смерть в прямом эфире. Наталья Андреева

вдруг оживляется Залесская. – Видите ли, я ненавижу лекарства, но у меня больной желудок. И печень. И… Впрочем, это неважно. Когда я была маленькая, мама каждый день давала мне эту аскорбинку в порошках. Я очень любила свою маму, – жалобно говорит она.

      – И поэтому лекарства только в порошках пить можете?

      – Да-да. Именно в порошках. Все в порошках. Странная привычка, но ведь все мы не без странностей?

      – Да уж.

      Мария Залесская вдруг опускает руку в карман и достает оттуда горсть свернутых аккуратными прямоугольничками белых бумажек:

      – Вот. Видите, сколько?

      – И вы все это пьете?! – с ужасом говорит Люська.

      – Но я жить не могу без лекарств!

      Порошки снова сыплются в бездонный карман под внимательным Люськиным взглядом.

      – Надо же! – сочувственно говорит она. – Оказывается, вы такая больная! И на голову тоже. Кто вас только взял в этот проект?

      Она, в общем-то, добрая, Апельсинчик. Потому что примирительно говорит Залесской:

      – Ладно, идите за стол. Раз у вас желудок больной, надо хорошо кушать. Извините меня, погорячилась. Я вам каши овсяной сварю.

      – Вы удивительно отходчивый человек! – умиляется Залесская.

      – Вот уж нет, – бурчит Люська. – Не для всех. Я бы эту Виолетту…

      – Кто здесь говорит про меня? – красавица заглядывает на кухню. Ее белокурые волосы залиты лаком для волос и уложены в высокую прическу.

      – Фу! – морщится Люська и машет на Виолетту рукой. – Ну и амбре! Милая, для кого мы теперь стараемся? Сенечки ведь больше нет с нами.

      – Наш программист тоже очень ми-илый, – тянет Виолетта. – И по возрасту вполне мне подходит.

      – Для чего? Для постельных сцен? – ехидничает Люська.

      – Я вижу, тебе завидно.

      – Было бы чему завидовать. У меня муж красивый. Сеня ему в подметки не годится. В моей жизни любви – залейся! Я в четвертый раз замужем! И за таким красавцем, что ты бы в обморок упала, если бы его увидела!

      – Врешь!

      – Вот те крест! – Люська осеняет себя крестным знамением.

      – Красота, дорогие мои, со временем проходит, – вздыхает Мария Залесская. – Остается душа.

      – Я всегда буду красивой! – Виолетта упрямо вскидывает подбородок. Девушку можно понять: ей только двадцать два.

      – Я посмотрю на тебя лет этак через двадцать, – хихикает Люська. – Когда ты будешь толстая, озабоченная своими морщинами и целлюлитом, сварливая, мерзкая, отвратительная! Потому что красивые женщины стареют отвратительно! Они все время скулят и тратят уйму денег на пластику! Если они есть, эти деньги. А ты с таким характером будешь нищей. И вся в морщинах!

      – Я еще доберусь до твоего мужа! – огрызается Виолетта.

      – Что ты сказала? – У Люськи в руках дуршлаг. Он грозно нацелен в сторону Виолетты.

      – Жаль, что мы с твоим красавчиком не встретились на отборочном туре, но все еще впереди. И как только он женился на такой… Страшиле.

      – Ах ты…

      Люська ревнива. Сережа – ее драгоценная,