Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. Народное творчество (Фольклор)

у мо́лода Добрынюшки Никитьевича!».

          А и божья крепко, вражья-то лепко.

      ⁶⁰ Взя́ла Добрыню пуще вострова ножа

          По ево по сер(д)цу богатырскому:

          Он с вечера, Добрыня, хлеба не ест,

          Со полуночи Никитичу не у́снется,

          Он белова свету дажидается.

          По ево-та щаски великия

          Рано зазвонили ко заутреням.

          Встает Добрыня ранешонько,

          Подпоясал себе сабельку вострою,

          Пошел Добрыня к заутрени,

      ⁷⁰ Прошел он церкву соборную,

          Зайдет ко Марине на широкой двор,

          У высокова терема послушает.

          А у мо́лоды Марины вечеренка была,

          А и собраны были душечки красны девицы,

          Сидят и молоденьки молодушки,

          Все были дочери отецкия,

          Все тут были жены молодецкия.

          Вшел он, Добрыня, во высок терем, -

          Которыя девицы приговаривают,

      ⁸⁰ Она, молода Марина, отказывает и прибранивает.

          Втапоры Добрыня не во что положил,

          И к ним бы Добрыня в терем не пошел,

          А стала ево Марина в окошко бранить,

          Ему больно пенять.

          Завидел Добрыня он Змея Горынчета,

          Тут ему за беду стало,

          За великую досаду показалося,

          [В]збежал на крылечка на красная,

          А двери у терема железныя,

      ⁹⁰ Заперлася Марина Игнатьевна.

          А и молоды Добрыня Никитич млад

          Ухватит бревно он в охват толщины,

          А ударил он во двери железныя,

          Недоладом из пяты он вышиб вон

          И [в]збежал он на сени косящеты.

          Бросилась Марина Игнатьевна

          Бранить Добрыню Никитича:

          «Деревенщина ты, детина, зашелшина!

          Вчерась ты, Добрыня, на двор заходил,

      ¹⁰⁰ Проломил мою оконницу стекольчетую,

          Ты росшиб у меня зеркало стекольчетое!».

          А бросится Змеишша Горынчишша,

          Чуть ево, Добрыню, огнем не спалил,

          А и чуть молодца хоботом не ушиб.

          А и сам тут Змей почал бранити ево, больно пеняти:

          «Не хочу я звати Добрынею,

          Не хощу величать Никитичем,

          Называю те детиною-деревенщиною и зашельшиною,

          Почто ты, Добрыня, в окошко стрелял,

      ¹¹⁰ Проломил ты оконницу стекольчетую,

          Росшиб зеркало стекольчетое!».

          Ему тута-тка, Добрыни, за беду стало

          И за великую досаду показалося;

          Вынимал саблю вострую,

          Воздымал выше буйны головы своей:

          «А и хощешь ли тебе, Змея,

          Изрублю я в мелкия части пирожныя,

          Разбросаю далече по чисто́м полю́?».

          А и тут Змей Горынич,

      ¹²⁰ Хвост поджав, да и вон побежал,

          Взяла его страсть, так зачал срать,

          А колы́шки метал, по три пуда срал.

          Бегучи, он, Змей, заклинается:

          «Не