Дело о любопытной новобрачной. Эрл Стенли Гарднер

в покое…

      – Что именно вы хотите узнать?

      – Можно ли считать человека умершим, если на протяжении семи лет он не давал о себе знать?

      – Да, при определенных обстоятельствах. В одних случаях после семи, в других – после пяти лет.

      – И тогда последний брак считается законным? – с большим облегчением спросила она.

      – Мне очень жаль, миссис Монтейн, – с сочувствием ответил Мейсон, – но ведь это всего лишь предположение. Если Греггори Мокси в действительности является Греггори Лортоном, вашим первым мужем, а он в настоящий момент жив и здоров, то ваш брак с Карлом Монтейном не может считаться законным.

      У нее на глазах появились слезы, губы задрожали и скривились в гримасе.

      – Я его так люблю… – выдавила она.

      – Расскажите мне о вашем новом муже, – попросил Мейсон, успокаивающе похлопав ее по плечу.

      – Вам этого не понять, – сказала Рода Монтейн. – Ни один мужчина не в состоянии этого понять. Я и сама бы не поняла, если бы такое случилось с другой женщиной. Я ухаживала за Карлом во время болезни. Он пристрастился к наркотикам, а его родные умерли бы от стыда, если бы узнали об этом. Я работаю медицинской сестрой. Точнее, работала… Я не хочу вам рассказывать о своем браке с Греггори… Это был сплошной кошмар. Когда я выскочила за него замуж, я была глупой, наивной девчонкой, легко поддающейся чужому влиянию. Он был очень привлекательным, умел ухаживать, на девять лет меня старше. Меня предупреждали, уговаривали не делать глупостей, но я воображала, что все эти слова продиктованы завистью и ревностью. В нем были этакая самоуверенность и высокомерное пренебрежение к окружающим, которые так импонируют молодым дурочкам…

      – Ясно, – сказал Мейсон и подбодрил: – Продолжайте.

      – Все кончилось очень прозаически, – сказала она. – У меня были кое-какие сбережения, он исчез вместе с ними.

      – Вы ему сами отдали деньги, – прищурившись, спросил Мейсон, – или он их у вас украл?

      – Украл. Точнее, выманил. Я передала их ему для приобретения каких-то акций. Он мне наговорил с три короба о друге, попавшем в тяжелое финансовое положение и якобы желающем расстаться с какими-то необыкновенно выгодными ценными бумагами. Наобещал мне золотые горы… Я отдала все, что у меня было. Он отправился за акциями и больше не вернулся. Я никогда не забуду его прощальный поцелуй.

      – В полицию сообщали? – поинтересовался Мейсон.

      – О деньгах я ничего не говорила, – призналась она. – Я решила, что с ним что-то случилось, и обратилась в полицию с просьбой разузнать обо всех несчастных случаях, обзвонила все больницы и даже морги. Прошло много времени, прежде чем поняла, что он меня просто-напросто надул. Вполне возможно, что я была не первая, обманутая им.

      – Что мешает вам сейчас заявить в полицию? – спросил адвокат.

      – Я не смею.

      – Почему нет?

      – Я… я не могу вам сказать.

      – Почему нет? – снова спросил Мейсон.

      – Никогда и никому я об этом не расскажу, – всхлипнула Рода Монтейн. – Из-за этого я когда-то чуть не наложила на себя руки.

      – Пистолет в вашей сумочке предназначался для этой цели?

      –