Невеста смерти. Линда Лафферти

ведь женат и намного меня старше! – возразила девушка.

      – Денег у него столько, что и девать некуда, и на тебя он давно заглядывается. Я сама видела, как набух его член, когда ты вошла в баню с ведром воды. Нет, он – как раз то, что надо. Поверь мне, он обеспечит нас всех, да еще и даст хорошую цену на пиво и эль.

      К глазам подкатились горючие слезы, и Маркета сердито смахнула их. Для Люси Пихлеровой она была всего лишь средством добиться хорошей цены на пиво. Тем не менее к шлюхам с улицы Девственниц мать относилась с презрением, считая себя с дочерью «госпожами».

      – Пообещай мне хотя бы, что никогда не расскажешь об этой сделке отцу, – с горечью сказала Маркета.

      Люси фыркнула.

      – Если он о чем-то и спросит, то только о том, как получилось, что мы можем позволить себе мясо на столе. К тому же твой отец знает, что рано или поздно это случится – ведь ты банщица, доченька.

      – Придумай предлог, или я никогда не соглашусь, – потребовала девушка.

      Мать кивнула и задумчиво пожевала губу. Так же она делала, когда торговалась на рынке – за кочан капусты или кусок мяса.

      – Ладно, – прошептала Маркета. – Ради близняшек…

      Люси широко улыбнулась и сжала ее в своих удушающих объятиях.

      – Тебе нечего стесняться, доченька. Господь определил нам самим заботиться о себе. Ты принесешь немного счастья старику – и хорошее мясо и пиво на наш стол.

      Она накинула на голову платок – на улице было холодно.

      – Прямо сейчас к нему и схожу. Он наверняка в таверне. Я с ним на хорошие условия сторгуюсь, вот увидишь.

      Маркета поежилась – мать собиралась торговаться и продать ее, как жирную свинью на рынке.

      – А к Рождеству, смотришь, и близняшки поправятся… Благодаря тебе, доченька, – добавила Люси.

* * *

      В баню пивовар пришел в пятницу вечером. Маркета убежала на берег реки, протекавшей напротив возвышавшейся над баней крепостной стены. Там она затаилась в камышах и долго плакала, приглушая рыдания влажным подолом рубахи.

      Люси вышла из бани в мокрой тунике, сквозь которую проступала бело-розовая плоть. В холодном воздухе от разгоряченного тела поднимался пар.

      – И что это ты тут делаешь? – спросила она, глядя на продрогшую дочь. – Пан пивовар уже пришел и спрашивает тебя.

      Не дожидаясь ответа, банщица подняла дочку и, держа ее за руку, решительно повела к бане.

      – Обидеть тебя я не позволю. Обещаю. Ты только доставь ему удовольствие, а больше ничего и не надо.

      – Не могу, мама! Пожалуйста, помоги мне! – взмолилась девушка. – Отправь его домой.

      Люси сурово посмотрела на нее. Если пан пивовар останется недоволен, ни мяса, ни эля на столе не будет. Сама она, пусть в волосах у нее и блестела седина, все еще позволяла проказливым рукам пошарить по ее телу – тут пощупать, там помять, – но при этом ясно давала понять особенно назойливым, что наставлять рога мужу никогда не станет. Старики платили за небольшое удовольствие, а раз так, то почему бы и не доставить им такую радость – от нее ведь не