Гусиный остров (сборник). Станислав Романовский

И товарищ навстречу. Встали носом к носу и ноздрями шевелят.

      Товарищ как товарищ. Чем он только не пахнет – стеклом, деревом, деревянной подставкой, дедушкой! А медведем не пахнет. Что это за товарищ?

      Миша обнюхал зеркало и с этой, и с той стороны. А там вообще ничего нет. И товарищ куда-то пропал… Вот тебе раз!

      Не понял ничего Миша, не его это медвежьего ума дело, и опять за половик. А тут опять товарищ появился. Что это творится-то?

      Полез Миша на товарища. Зеркало упало и разбилось. Старое оно было, в трещинах.

      А Василий заплакал.

      Пришли дедушка с бабушкой, из гостей вернулись. Дедушка увидел, что Василий плачет, и ругать его не стал. А бабушка поругала и говорит:

      – Плохая примета – зеркало разбилось. Что-нибудь да случится.

      Проходит день, неделя, ничего не случается. Как-то прибегает Василий весёлый и говорит:

      – Дедушка, примета-то сбылась: я ноги промочил!

      – Какая это примета! – отвечает дедушка. – Две недели прошло. Это не примета, а ты сам. Разувайся, надевай мои носки, полезай на печь. Ишь, ботинки-то как чавкают!

      Проводы

      – Мишу в зоопарк вези, – говорила жена. – Денег за него дадут. Вырастет – куда его? Сейчас-то с ним хлопотно…

      – Хлопотно, – соглашался дедушка. – Корова среди ночи замычит. Куры замечутся. И Миша беспокойный стал. Медведица приходит. Мать она. Я его за так отпущу.

      – И не думай! – сердилась жена. – Ты зачем его в избу-то привёл? Ты мне как тогда сказал: «Хочу за него деньги получить».

      Дедушка проводил жену в гости, в соседнюю деревню. А сам задумал отпустить Мишу в лес, а как жена вернётся, сказать ей, что отвёз его в город и продал в зоопарк, да мало заплатили.

      Ночью зашумело всё, заходило во дворе.

      Дедушка кинулся к окну, а оттуда большой медведь в упор смотрит. Тьфу! Чего только спросонок не почудится! Не медведь это, а дедушкино отражение в окне, как в тёмном зеркале.

      А всё равно люди говорили: была медведица!

      На другой день дедушка отнёс Мишу на лесную речку.

      Поиграл с ним, хлебушком угостил, погладил на прощание… Миша прислушивается к лесу, к речке, а от хозяина не отходит. Дедушка дал ему чурбачок – играй, забавляйся. Заигрался медвежонок, забылся, где он. Дедушка отошёл от него и быстрым шагом до дому.

* * *

      Через год я опять попал в эти места.

      – Скучал я без него, без постояльца-то! – рассказывает Андрей Михеевич. – Старуха приехала из гостей: «Где Мишутка?» – «В город ездил, говорю, продал в зоопарк». – «Сколько дали?» – «Да разве в деньгах дело? – говорю. – Пенсию мы с тобой получаем. Нам хватает. А Мишутку жалко…» Она даже всплакнула: «Жалко его, глупого». И больше про деньги не заикалась.

      А Мишу после тех проводин я не встречал. Нашёл ли он мать или стал жить самостоятельно, свою жизнь налаживать – не знаю, не скажу.

      А может, его в зоопарк было лучше отдать? Там бы тоже ему было не худо. И питание, и уход. Но больно мне охота, чтобы он с матерью-то увиделся!

      Шапка

      Алёша был совсем маленький, когда пришла зима.

      Долго