Искалеченный мир. Вадим Громов

порядок, неспешно вытирая тряпкой невидимую пыль с некогда роскошной мебели. Увидев Лихо, она расцвела улыбкой.

      – Мария Сергеевна! – Лихо обняла женщину. – Как ваше здоровье?

      – Да как-как… – Мария Сергеевна пожала плечами. – Бывало и лучше. Чаю хочешь?

      – Попозже… Как Митрич?

      – Да вроде бы как обычно. А я думала, ты ко мне…

      – Нет, теть Маша. – Блондинка смущённо покачала головой. – Может быть, потом, когда пообщаюсь.

      – Ну давай. – Женщина кивнула в сторону смежной комнаты. – Вроде бы нормально себя чувствует. Как раз сегодня тебя вспоминал, а ты и легка на помине. Говорят, сегодня стряслось что-то? Стреляли…

      – Да так, пустяки… Когда у нас не стреляли? – Лихо очень надеялась, что это прозвучало напрочь непринуждённо. – «Пешеход» лишка ретивый попался, всего и делов-то… Ничего ужасного. А чаёк поставьте, попьём непременно.

      Мария Сергеевна согласно кивнула и пошла на кухню. Лихо облегчённо выдохнула, направляясь в другую комнату. Приоткрыла дверь.

      Старенький, но ещё крепкий диван стоял возле приоткрытого окна небольшой комнаты, и человек, лежащий на нём, на первый взгляд казался безмятежно спящим. Лихо беззвучно шагнула вперёд и остановилась в смятении, не решаясь потревожить покой жильца этой заурядной на вид комнаты.

      – Заходи, заходи… – Человек на диване повернул голову в её сторону, было видно, что даже это незамысловатое движение далось ему с болью. – Не к монарху на приём заявилась, обойдёмся без этикетов и прочих раскудрявостей. Не первый день знакомы…

      – Привет, Митрич! – Лихо обрадованно подошла к дивану. – А я уж думала, не пообщаться нам сегодня.

      – А пообщаться есть о чём, – задумчиво развил Митрич её незаконченную мысль. – Вот только тема для разговоров у нас будет беспросветно унылая. А если и будет там какой юмор, то сплошь и рядом – цвета «кляксы». Надеюсь, напоминать, какого колера «клякса», тебе не стоит…

      – Чего уж напоминать? – усмехнулась Лихо. – Ежели на «кляксе» черепушку со скрещёнными тазобедренными намалевать, тогда аккурат «Весёлый Роджер» образуется.

      Митрич смотрел на неё пристально, не отрываясь, и в его взгляде колыхалась какая-то причудливая смесь эмоций. Тоска, нерешительность… Некоторые чувства были просто непонятными, но не имеющими ничего общего с умиротворяющими.

      Лихо наклонилась и поцеловала его в щёку. Пряча глаза, лишь бы не видеть этого взгляда. Она никогда не заставала Митрича в таком состоянии, от которого в душе образовывается широкая ледяная трещина.

      Человек, лежащий перед ней, был в своём роде уникален. Что касается его самого, то он бы с превеликой охотой и радостью отказался от этой уникальности в обмен на нормальную жизнь – если бы была хоть малейшая возможность. Но её не было.

      Митрич был живым индикатором Всплеска, единственным на всём Материке. Да и за его пределами, наверное, тоже. Куча народу заложила бы души Сдвигу, этому старшему брату дьявола, чтобы постоянно иметь