Весёлое мореплавание Солнышкина. Виталий Коржиков

спал ещё один мореплаватель и смотрел в подзорную трубу на мачты вашего парохода…

      И он показал глазами в сторону Солнышкина.

      – Так где же он? – засуетился капитан и стал оглядываться вокруг себя, будто потерял иголку и никак не мог её найти. – А, вот он! Да какой красавец, прирождённый моряк! При-рож-дён-ный! Немедленно выписывайте направление на пароход.

      – Но он ещё молод, – сказал Робинзон.

      – Ничего, это я всё улажу. Жду, жду, – сказал громовым голосом моряк и побежал на совещание.

      Это был капитан парохода «Даёшь!» – Евгений Дмитриевич Моряков.

      – Ну вот, Солнышкин, вот и всё, – сказал маленький Робинзон и грустно подмигнул.

      Через полчаса он выписал ему направление на судно и, когда Солнышкин уже собрался бежать, остановил его. Он достал из кармана маленький бронзовый компас и протянул Солнышкину.

      – Возьми, – сказал Робинзон. – Мне его подарил один старый моряк. Он говорил, что, если у человека в жизни всё правильно, стрелка компаса показывает точно на север – так держать! Если же нет, то она начинает выписывать кренделя. Может быть, это сказка. У меня он всегда показывал на север, а жил-то я, наверное, не очень правильно. Но всё-таки возьми…

      Потом он вытащил из кармана пятирублёвую бумажку, дал Солнышкину и весело сказал:

      – Когда-нибудь рассчитаемся!

      А ещё через минуту он с самым серьёзным выражением лица выдавал направление Ваське-бичу к самому доброму боцману.

      А фуражку нужно снимать!

      Солнышкин летел навстречу морю и кораблям.

      Он бежал так, что лужи, как птицы, разлетались из-под его ног.

      На щеках у него будто выросло по красному яблоку.

      До слуха Солнышкина вдруг долетело чиканье ножниц, стрекот машинки, и он вспомнил, что не мешало бы зайти в парикмахерскую. Он остановился под вывеской, дождался звонка, подошёл к креслу и стал рассматривать себя в зеркале. Уж теперь-то он пошлёт бабушке фотокарточку!

      Но тут в зеркале появилась вытянутая физиономия в капитанской фуражке.

      – Пересадите его, – сказала физиономия и растянулась, как тесто. – Я бреюсь только у этого мастера.

      Солнышкин повернул голову и хотел возмутиться. Он тоже хотел стричься у хорошего мастера. Но тут появился другой парикмахер и, как артист, пропел Солнышкину:

      – А я вам не нравлюсь? Прошу, очень прошу!

      И Солнышкин согласился. Не потому, что парикмахер ему понравился, а просто Солнышкин не любил обижать людей.

      Капитан даже не поблагодарил его и плюхнулся в кресло прямо в фуражке. К нему тотчас подлетел мастер в белом халате. Он был такой чистенький, что на щеках у него отражались бухта, пароходы со спасательными кругами и мелькали быстрые чайки.

      – У вас чудесный загар! – с подчёркнутым восхищением затеял разговор мастер. – Вы, наверное, только что из Индии?

      – В Африке тоже жарко, – уклончиво ответил капитан.

      – А-а-а, – с любопытством протянул парикмахер, – так вы из Африки? Ну, как там в джунглях?

      Капитан