Проклятие Батори. Линда Лафферти

общем, да. Потому я и звоню. Она должна была вчера вернуться, чтобы вести занятия, но ее нет. Мне сообщили об этом только сегодня утром, а то я позвонил бы вам раньше.

      – Ее нет?

      – Нет. Последний раз мы связывались, когда она по электронной почте прислала монографию для корректуры. Это было несколько недель назад.

      У Бетси застучало в голове. Она заставила себя глубоко вдохнуть. А голос в трубке продолжал:

      – Мы надеялись, что вы поддерживаете с нею связь…

      – Несколько дней назад я получила от нее сообщение по электронке… Погодите, сейчас найду. – Она кое-как слезла с кровати и, сжимая трубку, открыла свой ноутбук.

      Компьютер зашумел и ожил. Бетси щелкнула по своему почтовому ящику.

      – Да, вот оно. От четвертого декабря, то есть шесть дней назад:

      Извини, я не могу быть с тобой на «Диалогах о «Красной книге»» – знаю, тебе это понравится до глубины души. Завтра снова еду в Чахтицкий замок, а потом в Бецковский. В них жила графиня Батори.

      Трубка ответила гробовым молчанием.

      – И все? – наконец спросил декан. – Ни слова о возвращении в Чикаго?

      – Нет, ничего. Лишь в конце приписка: «Я пришлю тебе открытку, дорогая».

      Снова молчание. Потом декан заговорил:

      – Она проводит исследования в Словакии и Венгрии. В середине января – срок сдачи ее книги.

      – Я знала, что мать занимается исследованиями, но понятия не имела, над чем она работает.

      – Разве она вам ничего не говорила? У нее был договор на публикацию книги «Графиня Батори: Исследование обезумевшей женщины».

      Бетси зажмурилась от утреннего света, проникавшего сквозь японские бумажные жалюзи. Спальню заливал жуткий розовый свет.

      – «Исследование обезумевшей женщины»? Что же здесь исторического? Она же историк, а не психиатр.

      – Она говорила мне, что название предложил издатель. Дело в том, что она изучала в Восточной Европе эпоху графини Батори. У нее был назначен на эту неделю специальный недельный семинар о габсбургской династии. Не могу представить, почему она не написала и не позвонила. Ее ждут сто двадцать студентов.

      – Это не похоже на мою мать. Она бы никогда не пропустила занятий без…

      Со щелчком включился обогреватель, скрипнули половицы. По оконному стеклу скребла ветка.

      Бетси поняла, что прервалась на полуслове. В трубке слышалось тихое жужжание.

      – Да, да, – наконец заговорил декан. – Потому-то я и забеспокоился.

* * *

      Бетси уселась за компьютер и принялась просматривать электронную почту. На экране отражалось восходящее солнце.

      Мама, в какое дерьмо ты на этот раз вляпалась?

      Ее мать никогда не расписывала подробно свои маршруты, и ее сообщение с упоминанием о графине Батори было единственным ключом, чтобы понять, куда она направилась.

      В Интернете Бетси нашла сотни упоминаний о графине Батори; одни звали ее Элизабет, некоторые Альжбета или Эржебет – соответственно по-английски, по-словацки и по-венгерски. Графиня владела по меньшей мере дюжиной замков на землях, ныне принадлежащих