Кофемолка. Михаил Идов

В голове у меня вращалась детская дразнилка, удлиняясь с каждым оборотом: “Лидия-хламидия / наснимала видео / кто не видел видео / тот обидел Лидию”. В любой другой вечер я бы прошептал эту чушь в прохладное Нинино ушко и смотрел бы, как оно пунцовеет, но сегодня этого делать, кажется, не стоило. Так что я сел за стол и заткнул себе рот припущенным хрящом. Бомбардировка мяса корицей и особенно кардамоном не прошла зря.

      – Кардамон – прекрасная деталь, – сказал Оливер, резко повернувшись к Нине. – Вы знаете, вам следовало бы… и извините, если это звучит глупо или пошло… но вам следовало бы заняться этим всерьез.

      – Заняться чем? – озадачилась Нина.

      – Этим. – Оливер показал на свою моментально опустевшую тарелку.

      – Глотанием не жуя, – тихо сказал я.

      – Ах, полноте, – прощебетала Нина с пышным британским акцентом, который на нее иногда находил.

      – Этим, – повторил Оливер, обводя свободной рукой полукруг, обозначающий всю комнату. – Вы создаете такую чудесную атмосферу, и так непринужденно.

      – Олли, – встрял Алекс, – не морочь девушке голову.

      – Я и не собирался, – возразил Оливер.

      – Знаете, – сказала Нина, – мы всегда мечтали о своем маленьком кафе.

      “Всегда?” – подумал я.

      – Замечательная идея, – сказал Оливер.

      – Разумеется, это было бы не просто кафе, а своего рода салон, – продолжила Нина. – Чтения, дискуссии.

      – Отлично звучит, – одобрил Оливер. – Показы фильмов.

      – А вот это, поверите ли, незаконно, – сказала Нина. Создавалось впечатление, что она и вправду этот вопрос в деталях обдумала. В юридических школах, наверное, есть особый семинар, на котором учат говорить что угодно с полным убеждением. – Зато можно устраивать выставки.

      – Я бы с удовольствием повесила свои работы в таком месте, – встрепенулась Лидия.

      – Да я бы из такого кафе не вылезал, – сказал Фредерик. – Особенно если там будет бесплатный вай-фай.

      – Присоединяюсь! – подхватил Алекс. – У брата моего дедушки был ресторанчик в Ист-Оранж. Лучший пятачок в городе был, говорят.

      – А я думала, евреям нельзя свинину, – сказала Оксана Баюл, резко подняв голову.

      – Боже мой, я ее обожаю, – промурлыкала Лидия.

      Вик, по своему обыкновению, объявился в самое неподходящее время – в тот промежуток удовлетворенного ступора между горячим и десертом, когда разговор замедляется до редких реплик и последнее, что кому-либо нужно, – это новый раунд приветствий и представлений. Алекс Блюц, оседлав диванную подушку, показывал Нине какие-то подозрительно розовые фотографии в своем мобильнике, Байрон пытался выудить у Оливера “настоящий” телефонный номер “Пер се”, а Лидия лениво набрасывала портрет Баюл в одолженном блокноте, пока Фредерик массировал ей плечи.

      Вик осмотрелся по сторонам и незамедлительно стушевался. Мокрые от пота локоны липли к его бледному лбу. Он опустил на пол свой усилитель, чемоданообразный “Фендер