Хранитель секретов Борджиа. Хорхе Молист

смерти. И главное – этот тошнотворный запах, заполнявший все пространство вокруг. Она не знала, сколько времени прошло, и разрыдалась. У нее не было других желаний, кроме как раствориться в слезах и исчезнуть. Но этого не произошло, и постепенно, все еще замутненным взором, она стала различать очертания комнаты, запах которой ей не забыть вовеки. Анна увидела ободранные стены и то окошко, в которое упорно смотрела, чтобы не видеть насиловавших ее нелюдей, и мечтала о том, как легко она могла бы убежать, если бы у нее были крылья. И снова этот смрад… Она чувствовала жуткое отвращение и позывы к рвоте.

      Она задалась вопросом, что же произошло. Прекрасно зная ответ, Анна поняла, что ей необходимо повторить самой себе снова и снова эти слова: «Анна, тебя изнасиловали. Эти ублюдки изнасиловали тебя». И в этот момент она почувствовала ярость и желание плакать и плакать, не переставая. Она устала, очень устала и поэтому свернулась на полу калачиком. Все, что она хотела, – это заснуть и забыть обо всем. Именно в этот миг она услышала голос Жоана, звавший ее во второй или даже в третий раз. Тут же реальность навалилась на нее. «Мой сын! Я не слышу его голоса! Жив ли он?» Но у нее не было сил пошевелиться, и она сосредоточила все свои усилия на том, чтобы постараться прийти в себя. Анна снова услышала голос Жоана, его слова отдавались в ее голове, и, когда ей наконец удалось подняться с пола, она почувствовала, как что-то жидкое потекло по ее ногам; запах у этой субстанции был отвратительным. Анна усилием воли заставила себя сделать несколько шагов и с трудом добрела до двери.

      Жоан наблюдал за тем, как пламя второй лампады угасало вместе с его надеждой, когда наконец услышал слабый шум, раздавшийся из‑за полуоткрытой двери, которая находилась чуть левее напротив него. Он снова позвал жену и, уловив новый шум движения, почувствовал, как учащенно застучало его сердце. Через некоторое время из‑за этой двери возникла тень, в которой он признал свою супругу, опиравшуюся на косяк двери. Она была растрепана, и ее всегда безупречный вид сейчас являл собой образчик неухоженности.

      – Анна! Как вы? – спросил Жоан, чувствуя огромное облегчение. Она не ответила, и он осознал, насколько глупо прозвучал его вопрос. – В первую очередь идите и заберите Рамона, – сказал он, чтобы хоть как-то поддержать ее.

      Она послушалась его и, волоча ноги, в полной прострации вошла в другую комнату, где была вынуждена заняться поисками в темноте. Вскоре она нашла ребенка, спавшего на полу, и, нежно взяв его на руки, с трудом принесла туда, где находился Жоан. Потом, не произнеся ни слова, Анна начала развязывать его путы, а он говорил и говорил, что она скоро придет в себя, что он безумно любит ее и сделает все возможное и невозможное, чтобы они снова стали жить благополучно. Он постарается, чтобы на ее лице опять появилась улыбка, и пусть она не сомневается в том, что они будут счастливы втроем. Очень счастливы.

      Анну