Кашемировая шаль. Роузи Томас

И мы будем здесь жить».

      Это было год назад.

      Нерис повернулась к мужу и приняла такую же позу, что и он, но старалась не придвигаться к нему слишком близко. Она вдохнула запах мыла, смешанный с запахом пота. Теперь, когда Эван заснул, она могла спокойно вспомнить прошлый вечер. Они поужинали. Дискит, женщина, которая готовила и подавала им еду, ела в кухне. Дискит недавно потеряла мужа и с радостью согласилась помогать молодой семье и жить в миссии, пусть взамен и требовалось демонстрировать некие признаки религиозности. Эван и Нерис слышали, как она открывает железную дверцу печи и подкладывает туда несколько лепешек сухого навоза, чтобы завтра утром не возиться с потухшей плитой и быстро приготовить обед для школьников. Запах варящейся баранины заполнил весь дом. Эван перевернул страницу книги. Нерис даже не требовалось смотреть на него, она почувствовала, что у мужа скверное настроение. Звуки, доносившиеся из кухни, всегда вызывали у него неприятные ассоциации.

      Миссионеры Моравской церкви прибыли в Лех в 1853 году, чуть позже тут появились католики, и вот, через большой промежуток времени, образовалось представительство Пресвитерианской Церкви. Первые христианские миссии добились значительных успехов. Например, организовали производство железных печей, которые теперь были в каждом доме Леха, открыли первую типографию и почтовое отделение, перевели и напечатали Библию на тибетском языке. Эван прекрасно понимал: положение его миссии крайне шаткое, количество прихожан – мизерное. Особенно по сравнению с успехами Моравской церкви. Он корил себя за ошибки и медлительность и за то, что в его в жизни не было никакого прогресса, ни в духовной сфере, ни в делах практических.

      – Ты не должен так думать. Они – наши братья-христиане, и у нас общие цели, – однажды попыталась урезонить его Нерис.

      Сейчас в Лехе проповедовали один миссионер англичанин и супружеская пара из Бельгии. Пожилой пастор всю свою жизнь посвятил Моравской церкви в Индии и собирался на пенсию. Зимой, когда Лех оказывался в снежной ловушке, они оставались единственными европейцами в городе. Нерис волей-неволей прониклась симпатией к англичанину и бельгийцам. А еще в Лехе жила мадам Гомперц, она и Дискит помогали Нерис после выкидыша.

      В тот вечер Нерис все время молчала, Эван первым нарушил тишину. Он положил вилку и нож, отодвинул тарелку и наконец отвлекся от книги.

      – Нерис, нам нужно поговорить.

      – О чем?

      – Скоро зима.

      Может, кому-то и требовалось об этом напомнить, но только не Нерис. Она очень хорошо запомнила прошлую зиму: убийственный холод и тишина, монотонность и бессмысленность дней; вода в кувшине замерзала, изо дня в день приходилось есть одно и то же, и ко всему этому их изолированный мирок – от всего этого хотелось кричать. Нерис даже не предполагала, что перенести это будет настолько сложно.

      – Да, я