Агония небес. На исходе дней. Алексей Золотухин

из кармана паспорт и полистал его.

      Найдя лист со сведениями о семейном положении, я увидел штамп о разводе. Было не совсем ясно, хорошо это или плохо в моем нынешнем положении. И уж тем более не давало ответа на вопрос, кого я пытался изобразить на холсте.

      Начав изучать свой паспорт, я решил посмотреть в нем еще одну важную страницу. И открыл я ее не зря: оказывается, у меня были дети. Дочь Майя девяти лет и семилетний сын Алексей.

      «Вот тебе и раз, – сказал я вслух сам себе, – и когда я только все успел: и поучиться, и потомством обзавестись, и полмира обокрасть. Теперь мне еще и с собственными детьми, видимо, придется заново знакомиться».

      Ладно, всему свое время. Будем разбираться во всем по порядку.

      Вернув документ на место, я еще раз посмотрел на картину. Изображенная на ней девушка была не просто красива – она была прекрасна. Зачарованный ее совершенством, я невольно подошел к полотну. Девушка была изображена на фоне древних мегалитических руин, на камнях которых загадочно, вопреки законам физики, алым подсвечивались непонятные символы. Позади нее виднелся каскад величественных бурлящих водопадов.

      Как-то машинально, не отдавая себе отчета в действиях, я взял стоявшую на расстоянии вытянутой руки бутылку и с удовольствием отпил из нее немного шампанского.

      Никакой катастрофы не произошло. Записи не самовоспламенились. Не рухнул замертво и я сам, что говорило о том, что прошлый я, вероятно, просто перестраховывался.

      Уже собираясь вернуться к записям, я обратил внимание на лежащую рядом с мольбертом толстую папку большого формата, предназначавшуюся для хранения рисунков акварелью – по крайней мере, так гласила надпись на ее обложке. Меня привлек рисунок, торчавший из нее наполовину.

      Это был фрагмент надвигающейся армады поезда.

      Заинтригованный вещим рисунком, я открыл папку. Внутри нее хранилось множество рисунков, выполненных рапидографом – особой капиллярной ручкой. Среди них обнаружилось немало изображений девушки с холста, скорее фантазийных, а не основанных на реальности. На одном мы с ней обнимались, паря в воздухе над объятым пламенем городом, на другом я нес ее на руках по руинам какого-то мегаполиса.

      Были рисунки, на которых прекрасной незнакомки не было, в основном автопортреты. Видимо, мой нарциссизм в прошлом не знал никаких границ. Хотя, немного приглядевшись, я подумал, что просто для самовлюбленного парня они были несколько странными.

      На одном изображении я стоял на крыше здания в развевающейся расстегнутой черной рубахе, словно собирался покончить с собой, бросившись вниз. На другом – лежал на обочине дороги, истекая кровью, а мою руку жадно грызла бродячая собака…

      Достав следующий лист, я почувствовал, как по затылку пробежал легкий холодок. Здесь было изображено мое пробуждение на операционном столе в окружении мертвых врачей.

      Разум окончательно отказывался что-либо понимать. Похоже, я действительно знал собственное будущее.

      На