Пять лучших романов (сборник). Уильям Сомерсет Моэм

простонал он наконец, – как ты можешь быть такой жестокой?

      – Я ничего не могу с собой поделать, Дирк, – отвечала она.

      – Я боготворил тебя, как никто не боготворил женщину. Если я в чем-нибудь провинился перед тобой, почему ты не сказала, я бы загладил свою вину. Я делал для тебя все, что мог.

      Она не отвечала, лицо у нее стало каменное, он видел, что только докучает ей. Она надела пальто, шляпу и двинулась к двери. Дирк понял: еще мгновение – и она уйдет. Он ринулся к ней, схватил ее руки, упал перед нею на колени; чувство собственного достоинства окончательно его оставило.

      – Не уходи, моя родная! Я не могу жить без тебя! Я покончу с собой! Если я чем-нибудь тебя обидел, умоляю тебя, прости! Дай мне возможность заслужить прощение. Я сделаю все, все, чтобы ты была счастлива!

      – Встань, Дирк! Не строй из себя шута.

      Шатаясь, он поднялся, но все не имел сил отпустить ее.

      – Куда ты пойдешь? – торопливо заговорил он. – Ты не представляешь себе, как живет Стрикленд. Ты не можешь там жить. Это было бы ужасно.

      – Если мне это все равно, то чего же тебе волноваться?

      – Подожди минуту. Я должен сказать… Ты не можешь мне запретить…

      – Зачем? Я решилась. Что бы ты ни сказал, я не переменю своего решения.

      Он всхлипнул и, словно унимая боль, схватился руками за сердце.

      – Я не прошу тебя перерешать, но только выслушай меня. Это моя последняя просьба. Не отказывай мне.

      Она остановилась и посмотрела на него своим задумчивым взглядом, теперь таким отчужденным и холодным, отошла от двери и встала у шкафа.

      – Я тебя слушаю.

      Струве сделал неимоверное усилие, чтобы взять себя в руки.

      – Будь же хоть немного благоразумной. Ты не можешь жить воздухом. У Стрикленда гроша нет за душой.

      – Я знаю.

      – Ты будешь терпеть страшные лишения. Знаешь, почему он так долго не поправлялся? Он ведь голодал невесть сколько времени.

      – Я буду зарабатывать для него.

      – Чем?

      – Не знаю. Что-нибудь придумаю.

      Страшная мысль промелькнула в голове у бедняги, он вздрогнул.

      – Ты, наверно, с ума сошла. Что с тобою делается?

      Она пожала плечами.

      – Мне можно теперь идти?

      – Погоди еще секунду.

      Он обвел взглядом мастерскую. Он любил ее, потому что присутствие Бланш делало все вокруг приветливым и уютным; на мгновение закрыл глаза, снова открыл их и посмотрел на жену так, словно хотел навеки запечатлеть в душе ее облик. Потом взялся за шляпу.

      – Оставайся. Уйду я.

      – Ты?

      Она опешила и ничего не понимала.

      – Я не могу допустить, чтобы ты жила на этом грязном чердаке. В конце концов, этот дом такой же твой, как и мой. Тебе здесь будет лучше. Хоть от самых страшных лишений ты будешь избавлена.

      Он открыл шкаф и достал небольшую пачку денег.

      – Я дам тебе половину того, что у меня есть.

      Он положил деньги на стол. Стрикленд и Бланш молчали.

      – Я попрошу