Пять лучших романов (сборник). Уильям Сомерсет Моэм

– дородный бородатый француз – долго обдумывал положение, затем вдруг разразился беззлобной бранью, смахнул фигуры с доски и швырнул их обратно в коробку. Изругав Стрикленда и, видимо, облегчив свою душу, он позвал официанта, заплатил за абсент и ушел. Струве придвинул свой стул поближе к столику.

      – Ну, теперь мы можем и поговорить, – сказал он.

      Глаза Стрикленда были устремлены на него с каким-то злорадством. Я ясно чувствовал, что он ищет повода поиздеваться, ничего не находит и потому угрюмо молчит.

      – Я привел старого друга повидаться с вами, – с сияющим лицом повторил Струве.

      Стрикленд, наверно, с минуту задумчиво смотрел на меня. Я молчал.

      – В жизни его не видел, – объявил он наконец.

      Не знаю, зачем он это сказал, от меня все равно не укрылся огонек в его глазах – он, несомненно, узнал меня. Но теперь я не так легко конфузился, как несколько лет назад.

      – Я на днях говорил с вашей женой и уверен, что вам будет интересно узнать о ней столь свежие новости.

      В ответ послышался короткий смешок. Глаза Стрикленда блеснули.

      – Мы тогда славно провели вечер, – сказал он. – Сколько лет назад это было?

      – Пять.

      Он спросил еще абсенту. Струве начал многословно объяснять, как мы с ним встретились и как в разговоре случайно выяснилось, что мы оба знаем Стрикленда. Не знаю, слушал ли его Стрикленд. Раза два он задумчиво взглянул на меня, но большей частью был погружен в собственные мысли, и, конечно, без болтовни Струве мне было бы нелегко поддерживать разговор. Минут через двадцать голландец поглядел на часы и объявил, что ему пора. Он спросил, пойду ли я с ним. Мне подумалось, что наедине я кое-что вытяну из Стрикленда, и я решил остаться.

      После ухода толстяка я сказал:

      – Дирк Струве считает вас великим художником.

      – А почему, черт возьми, это должно интересовать меня?

      – Вы позволите мне посмотреть ваши картины?

      – Это еще зачем?

      – Возможно, что мне захочется приобрести одну из них.

      – Возможно, что мне не захочется ее продать.

      – Надо думать, вы хорошо зарабатываете живописью? – с улыбкой спросил я.

      Он фыркнул.

      – Вы это заметили по моему виду?

      – У вас вид вконец изголодавшегося человека.

      – Так оно и есть.

      – Тогда пойдемте обедать.

      – Почему вы мне это предлагаете?

      – Во всяком случае, не из жалости, – холодно отвечал я. – Ей-богу, мне наплевать, умрете вы с голоду или не умрете.

      Глаза его снова зажглись.

      – В таком случае пошли. – Он поднялся с места. – Неплохая штука – хороший обед.

      Глава двадцать первая

      Предоставив ему выбор ресторана, я по дороге купил газету. Когда мы заказали обед, я развернул ее, прислонил к бутылке «Сен-Гальмье» и углубился в чтение. Ели мы молча. Время от времени я чувствовал на себе взгляд Стрикленда, но сам не поднимал глаз. Мне хотелось во что бы то ни стало вызвать его на разговор.

      – Есть