Два брата. Александр Волков

грести и вскоре согрелись. Они держали путь к левому берегу. На сушу выбрались, когда начало светать.

      Илья и Акинфий оттолкнули челнок от берега, чтобы не оставить за собой следа. «Утеклецы» сбили кандалы и начали пробираться в безлюдную чащу, сулившую им надежное убежище.

      Глава XV. Дергунчики

      Иван Ракитин старался в учении не отставать от товарища. В первый же день, как только Егора перевели в цифирную школу, он дождался его у ворот и потребовал:

      – Показывай цифирь!

      Егор рассмеялся:

      – Думаешь, я в один день все вытвердил? Повремени немного.

      – Все повремени да повремени! – ворчал Ваня.

      Ему волей-неволей пришлось ждать. Зато потом он с огромным усердием накинулся на арифметику. По целым дням сидел Иван над аспидной доской и скрипел грифелем, решая заданные товарищем задачи.

      У Егора оставалось мало времени заниматься с другом. Но Иван ухитрялся подкараулить его поздним вечером или ранним утром. Залучив на минутку «учителя», Иван забрасывал его вопросами и затем снова принимался за учение.

* * *

      Летом 1704 года по Москве пошла повальная хворь. Целые семьи лежали в жару, в бреду; некому было даже подать больным пить.

      У Марковых умерла бабушка Ульяна. За ней чуть не сошла в могилу здоровая, круглолицая Аграфена. Егор отпросился у Магницкого и заботливо ухаживал за матерью.

      Много раз на дню бегал парень во двор Ракитиных. Там слегли все: Семен, даже в бреду говоривший прибаутками, жена его, кроткая Домна, Иван и шестилетняя Машутка.

      Егор подливал воды в глиняные жбаны, поил больных, давал им есть. Скоро Аграфена поправилась. С желтым, точно восковым, лицом, шатаясь, она выходила на завалинку и часами сидела на улице, слабым голосом перекликаясь с Ракитиными, которые вяло бродили по двору.

      В один из жарких июльских дней в избу Ракитиных вошел человек в поношенном кафтане и ветхой треуголке, с лицом, усыпанным огненно-красными веснушками. В руке его была зажата свернутая в трубку бумага.

      Покрестившись на образа, вошедший громко спросил:

      – Кто здесь будет хозяин?

      – Я хозяин, – отозвался Семен с кровати.

      – Сапожник Семен Ракитин, по повелению ратуши[51] на тебя наложены повинности… – приказный посмотрел в бумагу, которая оказалась списком налогоплательщиков, – …два рубли двадцать три алтына.

      Сапожник в волнении поднялся с постели, расстегивая ворот рубахи, который вдруг начал душить его.

      – Помилуй, господин писарь! Не может того быть. Николи столько не плачивал… А теперь и вовсе не могу: второй месяц не работаю…

      – Нас сие не касаемо, – равнодушно ответил приказный. – В государеву казну деньги требуются. Все кругом обложены, не ты один. И платить надо обязательно.

      Домна заголосила, охватив лицо ладонями:

      – Да откуда же экую прорву денег взять!.. Пропали наши бедные головушки!..

      – Замолчи, жена! – перебил ее Семен. – Господин писарь, войдите в положение…

      – Ничего не могу сделать. – Писарь пожал плечами. – Завтрашний день

51

Ратуша – учреждение, управляющее торговыми делами, ремеслами.