Капитализм. Повесть-комикс. Олег Лукошин

й системе Ridero

      Кривая дорожка

      За столом сидели мать, отец и четверо детей. Дед валялся на кровати, его не кормили. Ожидали, что скоро помрет.

      Электрическая лампочка едва светила и по всем признакам собиралась погаснуть.

      Телевизор «Изумруд» не включали. Мало того, что был он черно-белым, но ко всему прочему никто не помнил, работал ли он когда-нибудь.

      Стулья шатались.

      Черствый хлеб скрипел под ножом.

      Бегали тараканы.

      Три брата в семье: Максим, Денис, Владимир. И сестра Настенька. Младшенькая.

      Отец разливал суп по тарелкам. Максиму не хватило.

      – Тяжелые времена пришли, – сел батя на свое место. – Жуткие. Двадцать первый год тебе уже, Максимка. Хоть бы в армию тебя сбыть, да не берут из-за плоскостопия. Беда, да и только. Короче, не медаль ты, чтоб на шее моей болтаться. Не пойти ли тебе, друг любезный, на хер?

      – На хер, – поддержал батю Дениска.

      – На хер, – утвердительно кивнул Вовка.

      Мать вздохнула, но тоже согласилась:

      – На хер.

      Лишь Настена всплакнула. Ну да кто ее мнение слушал?

      – Только «Капитал» Маркса заберу, – буркнул Максим в ответ.

      Семья не возражала.

      Дверь скрипнула, кривая дорожка повела в даль туманную.

      И пошел он на хер.

      Дети могил

      А ну и пусть, – думал. – Один жить буду, как взрослый».

      – Молодец, пацанчик! – поддержал его шкет лет двенадцати. – Пять лет один живу, сплошной кайф каждый день, и никаких забот. Айда в нашу бригаду деньгу заколачивать!

      – И много заколачиваете?

      – Да немерено! Считаем – не пересчитаем.

      Бригада на кладбище базировалась. Руководил ей Черепан – известный в городе преступник. В свои двадцать он уже три раза отсидел, причем один раз – в настоящей взрослой зоне. Злые языки болтали, что была это чмошная «химия», но сам Черепан божился, что неправда это. Что в «строгаче» он лямку тянул. Короче, уважали его.

      – Годишься, – окинул он Максима взглядом. – Телосложение компактное, а плечи широкие. Силушка должна иметься. Первое время на шухере постоишь, потом сам копейку добывать научишься. Учись у наших, здесь мастера знатные. Ставлю на довольствие. Чего в котомке?

      – Книга.

      – Небось какая новомодная? Не Брет Истон Эллис случаем? Ладно, на раскурку пустим.

      – «Капитал», Карл Маркс. Однотомное сокращенное издание.

      – Нет, эту храни. Не читал, но уважаю. За этой книгой будущее.

      Вечер Максим с пацанами провел.

      Разожгли костерок, похлебку сварганили, водочку по жестяным кружкам разлили. В знак ли особого уважения, то ли просто всех новичков так приветствовали, Черепан ему коньяка плеснул. Четырехзвездочный, производство Калининградской области, спирт французский. Добрый напиток.

      Немало пацанвы у могил сидит. Кто на гитарке трынькает, кто гуся дергает. Все усталые, говорят мало. Атмосфера этакая кисло-уважительная: вроде бы надоели ваши морды, но соблюдаем паритет. Один Максим бодрячком сидит.

      – А что, друзья, – спрашивает, – какие вы взгляды имеете на социально-экономическое развитие государства? Не кажется ли вам, что не вполне гладко реформы протекают? Что перегибов с избытком?

      Молчат, обдумывают сказанное.

      – Не вполне я понимаю, – один говорит, Прыщом его звали, карманник-профессионал, – суть происходящих явлений. Не хватает мне эмоционального и интеллектуального диапазона для осознания того, что произошло после распада Союза. Как не стало СССР – замкнулся я в себе, погрузился в мирок свой убогий и даже палец высунуть наружу не пытаюсь. Ты не провоцируй нас такими опасными вопросами. Не к добру это.

      – Нет тут никакой провокации, – поддержал Максима Черепан. – Надо о таких вещах задумываться, потому что они позволяют намечать дорогу в будущее. Тому, кто осознает настоящее состояние мировой экономики во всех аспектах, кто истине в мозг заползти позволит, тому все двери откроются.

      Звучало убедительно. И полностью совпадало с точкой зрения Максима. Он Черепана перестал бояться.

      – Да уж, – подал голос профессиональный нищий Доходяга, кривой и страшный как черт, – ни ума у нас нет, ни образования получить не дают. Куда ни кинь, всюду клин. Только выть от горя да людей обирать и остается. Может, соберем бабло да отправим кого в университет учиться? Он человеком станет и нас за собой потянет.

      – Да думал я об этом, – сплюнул Черепан. – Не потянем. Мы же крохами перебиваемся, а там бабла до хера надо. Да и кого посылать? Не годимся мы по образу мыслей для приятия в душу капиталистического сознания. Отрыжка мы коммунистическая, и ничто нас, кроме могилы, не исправит.

      – Так давай вон Максимку отправим, – предложил Доходяга. – Он Маркса читал, он примет