Жизнь во сне по отрывному календарю. Елена Клепикова

вызвался проводить один человек – незнакомый, но по виду бывалый.

      – Студенты, – цедил Бывалый. – Доведу в лучшем виде. Вчера тут какие-то пришли, канистру пива принесли и спирту два литра. Голова боли-ит. Они утром ушли, а я здоровье поправлял. А мне на станцию надо.

      Марта скептически смотрела на Бывалого: встрёпанный, синюшный, глаза как стоп-сигнал, перегаром разит – сосульки падают. Сказала шёпотом:

      – Что-то не очень хочется с таким упырём идти.

      – Другого всё равно нет, – также тихо ответил Алекс. – А до вечера надо на станции быть.

      Студенты надели рюкзаки и вынырнули в зиму. Бывалый с места взял высокий темп, но алкоголь, слегка разбавленный кровью, давал о себе знать, и шёл он, мягко говоря, не прямо. Солнце клонилось к западу, удлинялись тени, на дороге впереди щупальцами зашевелились толстые белёсые нити, которые через несколько шагов превратились в плотный туман. С трудом, сквозь белую вату, различались мутные фигуры. Бывалый крикнул:

      – Ну-ка все дружненько, взялись за рюкзаки.

      – В смысле?!

      – Ну, ты – за мой, этот – за твой, тот – за этого, а девчонка пусть последняя идёт – у неё куртка красная. Взялись? За мной! След в след.

      Марта шла, уцепившись за ремешок рюкзака Алекса, изо всех сил стараясь не задерживать движение. Туман гасил всё: расстояние, цвет, звуки, запахи. Слева надвигалось ощущение беды и бездны.

      – Всё. Тут где-то обрыв. А я иду, как молния. Не в смысле скорости, а так з-зигз-загом, – самокритично выдал Бывалый, сел в снег и добавил. – Боюсь, к ночи не дойдём. Давайте палаточку поставим, а?

      Дружно утоптали площадку, с грехом пополам начали ставить палатку. И тут повалил снег. Не пошёл, не посыпал, именно повалил. Огромными мягкими хлопьями, выпадая из белого тумана, заваливая всё немногое, что ещё можно было увидеть. Студенты и Бывалый полезли в палатку – в одноместный брезентовый шалашик втиснулись пятеро – уселись, поёрзали, устраиваясь поудобнее, прижались друг к другу, как птенцы в гнезде:

      – Поспим, если получится, утро вечера мудренее.

      Уснуть удалось не всем и не сразу. Сон наваливался поочередно: чёрный, смутный, страшный. Спящие просыпались от короткого вскрика соседа, снова проваливались в липкую мглу видений. По пологу палатки скребли маленькие безжалостные коготки, кто-то снаружи вздыхал, давил на брезентовые стенки – будто хотел зайти, но не решался открыто и, сопя, на ощупь, пытался найти незаметную лазейку. Под утро тяжёлая дрёма сморила всех, и ребята проснулись, когда часовая стрелка подбиралась к десяти часам.

      – Поспали, – хрипло пробормотал кто-то.

      – Торопиться некуда.

      Сон медленно отступал.

      – Ребята, а где проводник? – подсвечивая фонариком, подслеповато всматриваясь в лица, спросила Марта.

      Бывалый исчез вместе со своим рюкзаком, мотком верёвки