Кошка дождя. Алла Лескова

общества и не жмут больше не только руки.

      А я, еще больше понизив голос, сказала… о ужас… что я по-прежнему, если слышу «Ласковый май» с их белыми розами и беззащитными шипами или песню Амирамова «Молодая», то делаю громче и чувствую, что моя душа полностью растворяется в этих ужасных песнях.

      А подруга, еще больше понизив голос и на всякий случай оглядываясь, сообщает, что они как-то с мужем, кандидатом физмат наук, читающим лекции в Оксфорде, два часа лежали и смотрели концерт «Радио Шансон».

      Признавшись в этом, подруга заказывает еще бокал вина и тут же от ужаса выпивает.

      Я тогда заказываю тоже и, отхлебнув и набравшись духу, признаюсь, что мне ужасно нравится дурацкая песня Кати Лель «…мой мармеладный, я не права». И что-то там потом в припеве про джага-джага.

      Очень нравится песня эта и как ее Катя поет – особенно.

      Потом мы почти шепотом, обалдев от собственной смелости, признаемся друг другу, что когда моем посуду, то любим слушать Стаса Михайлова, вот эту – «…для тебя, весь мир для тебя» и что-то там… татататам… и опять – «…для тебя!».

      Мы обе понимаем, что завтра нам будет стыдно, но пока нам хорошо, мы признались друг другу в самом страшном.

      В том, о чем многие боятся даже самому себе признаться. И так и живут как-то, худо-бедно.

      И вдруг я вспоминаю, что сама Дуня Смирнова, сама утонченная и беспощадная в своей утонченности Дуня, да, та самая учительница «Школы злословия», завуч практически, тоже не так давно призналась… Как на духу. Не знаю, с вином или без… что ничего с собой поделать не может, но берет ее за душу одна ужасная песня – «Ах, какая женщина, мне б такую».

      И я говорю об этом подруге, и она расширяет зрачки и говорит:

      – Дуня??????? Смирнова???????????

      И на радостях и от облегчения дарит мне еще один подарок.

      – Для тебя, для тебя, – говорит радостно. Весь мир для тебя, говорит. А потом просто начинает это петь.

      И даже еще лучше, чем Стас Михайлов.

      Утренняя собака

      Ночью резко потеплело и стало душно.

      Я открыла окно, но все равно не могла уснуть, совсем не спала, ворочалась. А утром встала рано на работу.

      Вышла в тихий воскресный двор и ослепла от белого цвета.

      Всю ночь, значит, шел снег.

      Понятно, почему не спалось.

      Уже давно я не могу уснуть, когда ночью идет снег.

      Наверное, кто-то – кто? – как бы толкает меня специально, чтобы я не проспала эти мгновения.

      Кто так нарисует? Никто. Быть может, лучше, но не так.

      Долгие часы шел снег, всю ночь.

      А утром снег очень белый, высокий и рыхлый, и осторожно ставишь ногу, потому что под такой красотой почти всегда опасность – лед или ямы. Как под любой красотой.

      Но сегодня я шла по следу и не боялась.

      След проложила утренняя собака, она пробежала как раз по той тропинке, которая ведет к моей остановке. И я шла точно по ее маленьким круглым следам, как по следам ангела-хранителя, если бы он мог летать по глубокому снегу.

      Кто