Если я умру…. Эллисон Бреннан

Судя по положению раны, крупная артерия не пострадала, решила Люси, но она не собиралась снимать жгут до тех пор, пока не вытащит Шона из ямы.

      Женщина довольно долго прижимала марлю к ране.

      – Люси? Шон? – позвал сверху Тим.

      Она подняла голову. Солнечный свет стал ярче. Было уже одиннадцать утра, но ей казалось, что прошло гораздо больше четырех часов с того момента, как они с Шоном почувствовали запах дыма.

      – Сейчас я забинтую ему ногу, и его можно будет поднять наверх.

      Люси подняла марлю и увидела, что кожа покраснела и стала приобретать пурпурный оттенок. Она насыпала на рану антисептик, и Шон вздрогнул. Люси проглотила еще одно прости, взяла чистый бинт и перевязала рану.

      – Я закончила, – сообщила она.

      – Одну минуту, – сказал Роган.

      Люси сложила медицинские принадлежности, присела рядом с Шоном и взяла его за руку.

      – С тобой все будет в порядке, – сказала она, скорее для себя, чем для него.

      Он обнял ее за плечи, и она положила голову ему на грудь, с трудом сдержав слезы. И почему она собралась заплакать? С ним все хорошо. Несколько дней Шон не сможет бегать, но он ничего не сломал. И не умер.

      И все же она тихонько всхлипнула.

      – Люси?

      – А, ерунда…

      – Я в порядке. И ты это знаешь.

      – Да, знаю.

      Он поцеловал ее в макушку, и из ее глаз хлынули слезы. Люси не понимала, почему так расстроена. Она вытащит Шона из ямы, отвезет его в хижину, позаботится о том, чтобы у него не было осложнений после сотрясения мозга, и к завтрашнему дню…

      А если бы он погиб?

      Она так многое хотела ему сказать, но не знала как. Мысль о смерти Шона приводила ее в ужас. Люси уже теряла людей, которые были ей близки. Ее кузина. Бывший парень. Брат Патрик, пролежавший в коме два года, и, хотя Люси молилась о нем каждый день, она не надеялась, что он придет в себя. То, что он выжил и стал прежним, оказалось настоящим чудом.

      Несмотря на обретенную силу и способность сдерживать эмоции, Люси чувствовала, что вся ее защита рушится, когда представляла себе мертвое тело Шона на дне шахты.

      Следовало отдать Рогану должное – он не стал говорить с ней об этом. Возможно, понимал ее лучше, чем она понимала себя.

      – Ты готов? – наконец спросила Кинкейд.

      Он посмотрел ей в глаза. У нее перехватило в горле, когда она увидела, что оно исказилось от эмоций.

      – Я люблю тебя, Люси.

      Скажи: «Я люблю тебя». Скажи ему.

      Она хотела ему ответить, но только не здесь. Сейчас все чувства смешались – страх и облегчение, радость и боль.

      Вместо этого Люси его поцеловала.

      – Как твое плечо?

      – Болит, но я снова владею правой рукой. Пожалуй, пришло время выбираться отсюда.

      Люси помогла Шону надеть ремни, пока он продолжал сидеть – ему трудно было перенести вес на забинтованную ногу. Потом – встать. Ему пришлось опереться на нее, и Кинкейд поняла, что он испытывает сильную боль, которую всячески пытается скрыть.

      – У тебя будет много синяков, – сказала