Сибирская трагедия. Дмитрий Барчук

проживающих в общежитии, «болело революцией», мы все были ярыми противниками самодержавия и различались только степенью своей революционности. Выбор у нас в ту пору был невелик. Либо Союз социалистов-революционеров[22], либо социал-демократы. В технологическом институте заправляли эсеры, а в университете – читатели «Искры»[23]. Были, конечно, и в студенческой среде скрытые монархисты. Но это единицы. Может быть, кое-кто из сынков местных чиновников. И вели себя они тихо, тон в нашем сообществе не задавали.

      Если эсеры были продолжателями дела народников, главной силой революции считали крестьянство и в политической борьбе не гнушались применением террора, то социал-демократы по сравнению с ними представлялись мне более умеренными в своих воззрениях и прогрессивными. Фабрично-заводские рабочие были образованнее и цивилизованнее крестьян. И сами организаторы марксистских кружков в Томске воспитанием и интеллигентностью превосходили воинствующих социалистов-революционеров. Эсдеков[24] окружал ореол книжности и учености. «Капитал» Маркса вообще поразил меня своей логикой и доказательностью. Это на самом деле была лучшая экономическая теория, когда-либо изобретенная человеческим умом. А борьба за права угнетенного рабочего класса практически без всякой надежды на успех придавала социал-демократам некоторую жертвенность.

      От ликующих, праздно болтающих,

      Обагряющих руки в крови.

      Уведи меня в стан погибающих

      За великое дело любви![25]

      Это стало моим жизненным девизом.

      Но идеалом революционера для меня был-таки эсер, присяжный поверенный Пётр Васильевич Муромский[26]. Одним своим внешним видом он выделялся на митингах из толпы. Всегда носил светлые костюмы, а если стояла холодная погода, то светло-серое пальто. И определенно – шляпу. Летом – легкую, защищавшую от солнца, а осенью и весной – теплую. Жил он на Ефремовной улице[27] в собственном двухэтажном доме с флигелем и на работу в окружной суд ходил пешком, попутно выгуливая белого в черных яблоках дога. Пес по кличке Маркиз всегда трусил с тростью в зубах чуть впереди своего хозяина, а когда тот заходил в здание суда, сам возвращался домой.

      Однажды мне довелось присутствовать на процессе Муромского. Он тогда взялся защищать деревню сибирских старожилов от посягательства на их земли одного переселенца из Вятской губернии. Шансов выиграть дело, прямо скажем, не было никаких. В ту пору переселенцы составляли своего рода касту неприкасаемых. Правительство их поддерживало всем, чем могло. И если кто-нибудь из вновь прибывших присматривал себе земли коренных сибиряков, то ему не составляло большого труда на законном основании отобрать их. Суды, беспрекословно следуя царской воле – оказывать переселенцам всевозможную поддержку, даже не вникая в суть конфликтов, принимали сторону гостей из Европейской России. А сибирские мужики, ругая произвол чиновников и продажных

22

Союз социалистов-революционеров – организация партии эсеров. Программа: ликвидация самодержавия, создание демократической республики, введение политических свобод, социализация земли и др. Использовала легальные и нелегальные методы. В тактике значительное место отводила террору.

23

«Искра» – газета социал-демократов, последователей В. И. Ленина (большевиков)

24

Эсдеки – социал-демократы.

25

Отрывок из стихотворения А. Н. Некрасова «Свидетель».

26

Муромский Пётр Васильевич – прототипом послужил Вологодский Пётр Васильевич (1863–1925), председатель Совета министров Сибирской республики, премьер-министр Всероссийской Директории и правительства А. В. Колчака (до ноября 1919 года), почетный гражданин Сибири.

27

Ефремовская улица – ныне улица Бакунина в Томске, на ней до сих пор сохранился дом, где проживал с семьей П. В. Вологодский. Здание находится в аварийном состоянии.