Очертание тьмы. Сергей Малицкий

имя вожака артельщиков Гаота. Не снок. Слишком высокий. Даже выше Юайса и Дойтена. Кто еще отличается высоким ростом? Арды, мисканы, сеолы, был еще какой-то народ, как же его… Нет, конечно, у всякого народа урождаются дылды, но так, чтобы почти каждый тянулся к небу… Вот они – все высокие. И те, что встали вдоль стены, когда защитник с помощницей, мастер стражи и Калаф подошли к ним, и особенно их вожак с мудрым, чуть утомленным взглядом, и даже мертвый под одеялом, с истерзанной грудью вытянулся на пять локтей, не меньше. Так кто они? Не мисканы. Не смуглы. Не сеолы, слишком широки в скулах. Не арды и не дорчи, слишком черны волосом. Как же…

      – Слайбы? – спросил вожака Юайс.

      – Они самые, – ответил чуть глуховатым, низким голосом Смуит. – Только на арданском один я говорю, да Скайтен… говорил.

      – Я знаю слайбский, – ответил Юайс.

      – Мы не риннские слайбы, – покачал головой Смуит. – Там нет таких хороших каменщиков. Таких вообще больше нет. Мы из‑за гор. Из Айлы. У нас, если не поставишь хорошей башни, не перекроешь ущелье, жизни не будет. Дирги злобствуют! И говор у нас другой.

      – И тот говор знаю, и диргский тоже, – успокоил вожака Юайс и тут же произнес несколько слов на незнакомом, обрывистом языке, заставив вожака поднять брови.

      Тут же зашевелились и прочие артельщики.

      – Ты понял? – спросил Юайс. – А ведь я мог скрыть знание вашего языка. Будь честен со мной, Смуит. Я – защитник от Священного Двора Вседержателя.

      – Я понял, – кивнул Смуит. – Не твоей мы веры, но о ваших тройках слыхивали. Только что скрывать-то? Мы молчуны.

      – И о чем же вы теперь молчите? – поинтересовался, уперев кулаки в бока, Буил. – Как так вышло, что у Скайтена две раны в груди? Или у Даира два багра было? И почему одежда без дыр? Он голым, что ли, был? И что твой каменщик делал под крылом дракона?

      – Я в него багор не метал, – отчеканил Смуит. – А метнул бы – не промахнулся. Будь уверен. А одежду могло крылом дракона сорвать. Она отдельно была. Мы ее уже на мертвое тело надевали.

      – А что же Скайтен делал ночью во дворе? – поинтересовался Юайс.

      – Дракона вышел покормить? – скорчил гримасу Буил.

      – То же, что и Даир, и Калаф, – ответил Смуит. – Свинья визжала. Скайтен мог выйти, посмотреть. Вон паренька видишь? Мором его кличут. Отец у него пропал, так он к нам прибился. Но по вечерам уходит домой. Мало ли, отец вернется? Ну, Скайтен беспокоился, наверное. Вдруг парень среди ночи к нам побежит? Из Мора, кстати, толк будет. И он сирота, родных у него не осталось, мать давно умерла. Или ты о нем побеспокоишься?

      Гаота перевела взгляд на Мора. Тот смотрел на мертвого каменщика, не отрываясь. В глазах у мальчишки блестели слезы. И его светлые, почти белые волосы удивительно походили на седину. А он кто? Дорчи, скорее всего? Стоит, смотрит на своего погибшего друга, но трет не наливающиеся слезами глаза, а виски. Точно так же, как и Гаота. Но она