Очертание тьмы. Сергей Малицкий

сунул ее за пояс и хотел уже было заглянуть в мертвецкую, вход в которую был с торца ратуши, но махнул рукой и поднялся на второй этаж, потому как, по словам стражи, бургомистр отбыл с герцогом с утра к храму, затем должен был позавтракать с ним же в замке, но теперь уже ожидается с минуты на минуту. Зал перед покоями бургомистра, где, как помнил Клокс, собирались просители, на этот раз был пуст, но не успел судья с облегчением расположиться на широкой скамье у окна, как двери открылись и в них или просочился, или протиснулся, или вошел, но сделал это бесшумно, как ходят только кошки, – седовласый полузнакомец с постоялого двора. Он был все так же одет во все зеленое, вот только теперь еще на плече его висела сума с торчащими из нее свитками и даже как будто деревянными таблицами. Разглядев у окна судью, знакомец кивнул, словно увидел того, кто ему и нужен, прижал с почтением руку к груди и уселся на скамье напротив, позволив себе заметить, что если бы он пришел минутой раньше, то все равно бы уступил право войти к бургомистру первым почтенному судье Клоксу, потому как есть дела безотлагательные и есть те, которые опережают по важности даже их.

      – Разве мы представлены друг другу? – раздраженно процедил сквозь зубы судья.

      – Думаю, что представлены, – потер тонкими пальцами переносицу, словно вспоминал что-то, седовласый. – Впрочем, господин судья тогда был в сильном волнении, мог запамятовать наше знакомство. Я, правда, воспринял вчерашний вечерний поклон как свидетельство того, что господин судья помнит о нашей встрече. Но в любом случае готов принести уверения в почтении. К вашим услугам – Чуид. Книгочей и переписчик.

      Чуид снова поднялся и церемонно раскланялся.

      – Не помню, – буркнул судья.

      – Неудивительно, – с сочувствием покачал головой Чуид. – Я сам вспоминаю тот день как один из самых ужасных дней в моей жизни. На вас лица не было. Вы почти кубарем спустились по лестнице, кричали: «Где Эгрич?» К сожалению, стражники и слуги были не в себе, но я оказался у входа, представился вам и сказал, что Эгрич сел на лошадь и ускакал. Хотя и выглядел пьяным или больным. Помните? В Гаре это случилось. Пятнадцать лет назад. Я служил тогда при гарской ратуше, разбирал их хранилище рукописей. Это было тяжелое испытание… Нет, конечно, не разборка рукописей: для меня всякие письмена упоительны сами по себе, нет. Я говорю обо всем, что случилось в городе. Или вы…

      Клокс не помнил этого человека. Нет, совершенно точно, что кто-то был пятнадцать лет назад у выхода из гарской гостиницы, кто-то говорил с ним, но ни голоса, ни облика этого человека или этих людей Клокс не помнил. И теперь он смотрел на зеленый воротник седого собеседника и, не разбирая ни одного его слова, хотел только одного: чтобы тот тут же провалился сквозь землю, но оставил судью в покое.

      – А с чего вы взяли, что ваши дела могут соревноваться в безотлагательности