Пастырь. Александр Михайлович Казбеги

Маквала.

      – Ну и что ж? Пускай убью! – он провел по лбу рукой. – Разве жалеешь меня?

      – О, ведь я – человек!

      – Да, конечно, ты – человек! Оба снова замолчали, поникли.

      – Маквала! – не выдержал Онисе, – скажи мне что-нибудь!

      – Что мне сказать тебе? – печально отозвалась Маквала.

      – Ты раньше много со мной говорила! Много мне сулила!

      – То было раньше, все изменилось теперь.

      – Зачем же ты меня поманила? Зачем околдовала? Чтоб потом сбросить меня прочь со своей дороги!.. Не любила, смеялась надо мной, – верно?… Что ты ответишь богу?

      – Онисе!.. – начала женщина, но он прервал ее.

      – Ты позабыла меня, но я тебя люблю по-прежнему, люблю, как святыню свою!..

      Горе переполнило Маквалу. Она думала, что Онисе давно уже вырвал из своего сердца память о ней, позабыл ее… Оказывается, она заблуждалась, он все еще любит ее, еще есть у нее надежда вернуться к жизни!

      – Молчи! – крикнула женщина. – Молчи, ради господа бога, не то руки наложу на себя!

      – Зачем же?… Кого любила, за того и вышла замуж… Кого ненавидела, от того избавилась… Зачем тебе кончать с собой?…

      – Молчи, говорю тебе! – гневно сказала она.

      Дрожь охватила Онисе, он чувствовал, что больше не в силах сдерживать свою страсть, как за спасение, схватился он за водку. Но не успел он поднести к губам рог, как Маквала вскочила и бросилась к нему.

      – Довольно, хватит! – крикнула она возмущенно.

      – Почему ты сердишься? Я хочу за твое здоровье выпить!

      Не успел он произнести эти слова, как нежные женские руки обвились вокруг его шеи. У него потемнело в глазах.

      – Не пей, не надо, родной ты мой… Не топи себя в вине… Не хочу я этого, милый, слышишь меня, не хочу! – шептала ему Маквала и вся трепетала, горела, обвиваясь вокруг него.

      Мир исчез, уплыл куда-то, Онисе позабыл о своем долге гостя, позабыл о самом себе и страсть, одна только страсть нераздельно завладела им. Он чувствовал, что Маквала любит его, любит всеотдающей, бескорыстной любовью; он чувствовал ее жаркую ласку, слышал биенье ее сердца и на мгновенье утратил власть над собой. Кровь заклокотала в жилах, он раскрыл объятья, прижал к груди единственное свое сокровище и пил, ненасытно пил сладость жизни.

      Сумеет ли Маквала потушить любовь в своей крови? Какая сила возьмет верх в ее сердце – женский долг или самозабвенная страсть?

      Вдруг со двора послышалась песня. Они вздрогнули, прислушались.

      «Вспомнит молодец в дороге,

      Что забыт женой.

      Запечалится и сгинет

      В пропасти ночной…»

      Влюбленные разошлись. Маквала, вся пылая, кинулась в чулан. Онисе, взволнованный, потрясенный, растянулся на длинной скамейке.

      Дверь распахнулась, вошел Гела и с ним несколько юношей-певцов.

      Началось пиршество с плясками, с песнями. Хозяин сдержал свое слово: утреннюю зарю пирующие встретили веселой песней «Гогона».

      Солнце стояло уже высоко,