Пастырь. Александр Михайлович Казбеги

ближе Гела.

      – Ты, говорят, идешь снимать луга. Вот товарищи и послали меня к тебе, – хотим взять пастбища сообща с тобой.

      – Очень хорошо! – обрадовался Гела. Соседство с таким смелым и опытным пастухом, как Онисе, для всякого было находкой. – Почему бы нет? Такое товарищество – милость божья!..

      – Дружба с тобой, Гела, – истинная божья милость, а ты других хвалишь!.. Ты знаешь чужой язык, законы чужие, с тобой никакая беда не страшна.

      – Я завтра в горы собираюсь, хорошо бы тебе самому пойти со мной. Могу тебя подождать.

      – Зачем я тебе нужен? Кто лучше тебя сумеет выбрать место, сговориться о найме?

      – Нет, Онисе, свой глаз – никогда не лишний!..

      – Лишний человек – лишние расходы. Денег я тебе дам, место ты сам снимешь, а уж мы всегда с тобой поладим.

      – Как хочешь, друг, воля твоя! – согласился хозяин.

      – Вот так, Гелаиси! Место ты займешь, а там – захочешь, пойду к тебе в товарищи на смену, захочешь – овец перемешаем.

      – Перемешаем, Онисе, перемешаем, так лучше будет, лучше, и сдружимся тесней! – ответил Гела. – А теперь уж ты без ужина не уйдешь! – весело добавил он.

      – Не надо, Гела, боюсь, отару без хозяина зверь задерет, – упрямился Онисе.

      – Что ты? Пастухи у тебя такие, что птицу в небе, муравья под землей не пропустят. Не идешь, так хоть благослови меня на дорогу… Хозяйка! – крикнул он, – любимого гостя любовно встретить надо, подавай все, что бог послал!

      Онисе вручил хозяину деньги на аренду пастбища и на дорожные расходы. Они сели ужинать. Выпили по одному рогу. Гость загрустил. На него нахлынули воспоминания о тех счастливых днях, когда он верил в любовь Маквалы, и сладкая надежда ласкала его. Теперь он одинок, никогда не будет у него любимой подруги, никогда никто не приголубит его, никто не скажет ему нежных слов, – железным обручем сковано его сердце. Онисе стал угрюм. Лицо его помрачнело.

      Хозяин, заметив это, принялся еще усерднее потчевать гостя домашней водкой, еще чаще провозглашать заздравные тосты. Но печаль не покидала Онисе. Вдруг Гела поднялся.

      – Ты посиди немного, я скоро вернусь, – сказал он гостю.

      – Куда ты, зачем?

      – Подожди меня здесь, мы сейчас устроим такой пир, что мертвые встанут из могил поглядеть, как мы веселимся.

      – Не надо, Гела, поздний час, да и жена твоя спать хочет! – оглянулся Онисе на Маквалу, пригорюнившуюся у огня.

      – Маквала! – окликнул ее муж, – отчего ты невесела, когда у нас гость?

      – Нет, нет! Клянусь божьей благодатью!.. Гость от бога, и я возношу хвалу господу, пославшему нам его.

      – Ну, если так, – воскликнул Гела, – пусть святой Гиваргий ниспошлет на нас свою благодать, – завтрашнее солнце мы встретим пиром… Подожди немного! – и хозяин выбежал за дверь.

      Легко ему было говорить, – завтрашнее солнце встретим пиром. Но тем, чьи сердца облачены в одежды скорби, кто оплакивает утраченную навсегда надежду, тем тягостно встречать весельем первые утренние лучи!

      Много дней утекло с тех пор, как Онисе и Маквала