Долина страха. Артур Конан Дойл

в нескольких словах изложил инспектору обстоятельства, связанные с письмом и шифром. Макдоналд слушал, подперев ладонью подбородок и сведя вместе мохнатые рыжие брови.

      – Я собираюсь сейчас же ехать в Берлстоун, – сказал он, когда Холмс договорил, – а к вам завернул спросить, не захотите ли вы и ваш друг ко мне присоединиться. Но из вашего рассказа, видимо, следует, что нам полезнее поработать в Лондоне.

      – Отнюдь, – покачал головой Холмс.

      – Но, черт возьми, Холмс, через день-два газеты будут полны «Берлстоунской загадкой», а какая же тут загадка, если в Лондоне находится человек, заранее знавший о готовящемся преступлении? Надо только его арестовать, и все дела.

      – Вам не откажешь в логике, мистер Мак. Но как вы намерены найти этого типа?

      Макдоналд покрутил в руках письмо.

      – Место отправления – Камберуэлл. Это нам мало что дает. Имя отправителя, как вы говорите, не настоящее. Да, исходных данных маловато. Но вы, кажется, говорили, что посылали ему деньги?

      – Дважды.

      – Каким образом?

      – До востребования на Камберуэллское почтовое отделение.

      – И даже не попытались взглянуть на того, кто их получает?

      – Нет.

      – Почему?

      – Потому что я всегда выполняю уговор. После получения первого письма я обещал, что не буду его выслеживать.

      – Полагаете, за ним кто-то стоит?

      – Несомненно.

      – Тот профессор, про которого вы мне рассказывали?

      – Именно!

      Инспектор Макдоналд усмехнулся и, посмотрев в мою сторону, еле заметно подмигнул.

      – Не скрою от вас, мистер Холмс, у нас в сыскной полиции считают, что вы немного свихнулись на этом профессоре. Я лично наводил справки. Судя по всему, это весьма уважаемый, высокообразованный и талантливый человек.

      – Рад, что вы признаете за ним хотя бы талант.

      – Ну а как же! Выслушав вас, я счел своим долгом с ним повидаться. Зашла речь о затмениях. Как это получилось, не помню. Но он достал рефлектор и глобус и в две минуты мне все объяснил. Да еще книгу дал почитать, правда, признаюсь, она оказалась мне не по зубам, хоть я и получил основательное шотландское образование. Этот человек удивительно похож на пресвитерианского проповедника, у него такое худое лицо, и седая шевелюра, и высокопарная речь. Прощаясь, он положил мне руку на плечо – прямо отец родной, благословляющий сына на встречу с жестоким, холодным миром.

      Холмс ухмыльнулся.

      – Здорово! – сказал он. – Великолепно! А скажите-ка, друг мой, эта приятная и трогательная беседа происходила у профессора в кабинете?

      – Да.

      – Красивая комната, верно?

      – Очень красивая, мистер Холмс. Обставлена прекрасно.

      – Вы сидели напротив его письменного стола?

      – Точно.

      – Солнечный свет падал на ваше лицо, а сам он находился в тени?

      – Вообще-то