Отец мой шахтер (сборник). Валерий Залотуха

унесла ее неведомо куда, и, чтобы понять, что же это было такое, Макаров взял еще рюмку водки и котлету.

      – Нет-нет, я совсем не волновалась, – говорила Наташа дрожащим голосом. – Я так и подумала, что автобусы не ходили и ты остался ночевать у Васи. А утром он сам приехал и это сказал. Да, он привез козье молоко! Ося так его пил! А потом… Я стала волноваться… Немного…

      Макаров не слушал ее. Он сидел за кухонным столом в махровом халате, мокрый после ванны, и, тупо уставившись в экран телевизора, где шел какой-то американский боевик, монотонно работал ложкой, хлебая из тарелки скучный гороховый суп.

      Наташа громко вздохнула, прощая и забывая навсегда бессонную ночь и волнение, взяла приготовленный заранее и раскрытый на нужной странице журнал и начала читать – громко, с выражением, время от времени поглядывая на мужа с толикой таинственности и безвинного лукавства:

      О сладость, о самозабвенье полета –

      пусть вниз головой, пусть единственный раз,

      с высот крупноблочного дома в асфальт!

      Кончай с этой рабской душою и телом!..

      И вот я окно распахнул и стою,

      отбросив ногою горшочек с геранью.

      И вот подоконник качнулся уже…

      И вдруг от соседей пахнуло картошкой,

      картошкой и луком пахнуло до слез.

      И слюнки текут… И какая же пошлость

      и глупость какая! И жалко горшок

      разбитый. И стыдно. Ах, Господи Боже!

      Прости дурака! Накажи сопляка

      за рабскую злобу и неблагодарность!

      Да здравствуют музы! Да здравствует разум!

      Да здравствует мужество, свет и тепло!

      Да здравствует Диккенс, да здравствует кухня!

      Да здравствует Ленкин сверчок да герань!

      Гостей позовем и картошки нажарим,

      бокалы наполним и песню споем!

      Макаров не слышал Наташу, а вот фильм все больше и больше его заинтересовывал, потому что у героя тоже был пистолет и он его время от времени прятал то в кобуру под мышкой, то на животе, а потом вдруг спрятал на спине, засунув его там за пояс брюк. Макаров удивился и машинально дотронулся рукой до поясницы.

      – Ну? – спросила Наташа, глядя на него сияющими от счастья глазами и таинственно поджимая губы. – Ну же, ну?

      Макаров поднял голову и внимательно посмотрел на жену, не понимая, чего она от него хочет, но, увидев журнал в ее руках и вспомнив, что она только что читала какие-то стихи и теперь ждет, что он угадает имя автора, ничего не сказал и продолжил трапезу.

      – Кибиров! – воскликнула Наташа. – Это же Тимур Кибиров, ну как ты мог не узнать!

      В дверь позвонили. Извинившись, Наташа убежала с кухни, но скоро вернулась.

      – Проиграл, проиграл, – засмеялась она и захлопала в ладоши.

      Макаров тяжело вздохнул, но ничего не сказал – есть совсем не хотелось, но надо было съесть этот проклятый суп. Что-то звякнуло то ли в прихожей, то ли в туалете. Александр Сергеевич поднял на Наташу удивленные глаза.

      – Это сантехник, – объяснила она с готовностью. – Я звала