Отравленная страсть. Сергей Бакшеев

Сдала.

      – Молодец, молодец, киска. Если совсем уж тупик будет, обращайся, решим вопрос. А так, лучше сама. Ты ведь у меня умница, красавица… У-у, какая ножка. Все отдам за эти ножки… Ну, что ты, что ты…

      – Юра, подожди. Что про Андрея удалось выяснить?

      – В том то и дело, что ничего. Я тебя подвез домой, заскочил на работу и срочно в Москву. Попросил, чтобы рейс задержали. Андрей меня в аэропорт проводил. У нас так принято. У меня пакет завалялся, я ему передал. Там коньяк оставался, еще чего-то. Шофер сегодня доложил, что Воробьев его попросил высадить в центре. На твоей улице, кстати. Что ему в этом районе надо? Живет ведь он в другом месте. Жил… Э-эх… У тебя выпить есть?

      – Нет, – торопливо ответила Евгения.

      – С женой его я разговаривал. Андрей ей звонил в тот вечер. Сообщил, что на службе задерживается. Соврал… Но ей я этого, конечно, не сказал. У него же остался маленький ребенок. Вот беда! А по всему получается, что у Андрея любовница была. С чего бы ему иначе врать?

      – Все вы мужики одинаковые. Мало вам одной!

      – Котенок, ну что ты! Ты для меня почти жена. Ты же знаешь. Лапонька моя, солнышко…, – последовало звучное чмоканье.

      Я напрягся, рука смяла висящую перед носом ткань. Пусть только попробует, старый козел, устроить любовную сцену. Выйду и… Как я поступлю, я не успел решить. Рука дернулась, вешалка качнулась и стукнулась о стенку шкафа. Касание было не сильным, но звук показался громким, ведь я сидел словно внутри барабана. В кулаке оказалась смятая кофточка, я замер.

      – Юра, ну, хватит, – резко оборвала нежное воркование Женя. Послышались ее легкие шаги. Она явно выскользнула из объятий. Ее голос звучал уже с другой стороны: – Сейчас не время. Мне тоже очень жалко Андрея.

      – Да, Андрей… Угораздило же его вляпаться в дурацкую историю. Все так некстати!

      – Ты о чем? Он умер!

      – Он то умер, а нам еще жить. Наверняка будут опрашивать его окружение, родственников, знакомых. Следователь и тебе может задать вопросы. Но я попрошу, чтобы тебя не тревожили.

      Зазвонил телефон. Зуммер гудел прямо за стенкой шкафа.

      – Слушаю, – раздался осторожный голос Жени.

      Я чувствовал ее присутствие совсем рядом, казалось, протяни руку и достанешь. Тело непроизвольно развернулось, шкаф скрипнул. Я замер, стараясь не дышать. Если так хорошо слышно ее, то и меня могут услышать.

      – Это тебя, – громко произнесла Женя.

      Я вздрогнул, мне показалась, она обращается ко мне.

      – Меня? – удивился Калинин. – Кто это еще?

      Он взял трубку, кашлянул, голос приобрел строгие нотки:

      – Калинин у аппарата… А-а, ты Петр Кириллович. Как меня здесь вычислил?… Очень надо? Понимаю, понимаю… Важный вопрос, говоришь. Минутку.

      По едва слышным движениям я догадался, что Калинин прикрыл ладонью трубку.

      – Женечка, ты чай предлагала. Сходи, котенок, на кухню. Приготовь.

      Тембр его голоса легко варьировался от нежно-домашнего до начальственного. Когда