Отравленная страсть. Сергей Бакшеев

Женька…

      – Потом, потом, – ее пальчик игриво нажимает на мои губы. Хочется его куснуть.

      – Ты ради меня пришла?

      – Не только, – ее руки соскальзывают по плечам и упираются в грудь.

      Я впервые так близко вижу бездонные омуты карих глаз. В них можно утонуть. Взгляд затуманен. Дуги бровей, как профиль накатывающейся волны. У переносицы гуще, утончаются к краям. В глазах есть что-то восточное – страсть и тайна.

      – А к кому еще?

      – Мне хвосты надо сдать…

      – Так сессия же была в июне?

      – Я с Юрой в Ялту ездила. – Она мягко отстраняется. Когда она серьезна, ее сжатые губы приобретают идеальную форму – галочка посередине верхней, прогибающаяся дуга нижней.

      – Я тебе еще ничего не рассказал, – спешу сказать я, чувствуя, что она исчезает.

      – Мне назначено. Ждут. – Она нежно улыбается, губы меняют форму – верхняя растягивается в линию, но нижняя сохраняет дугообразный изгиб. – Тиша, приходи ко мне вечером…

      Она быстро скользит по коридору и вбегает по лестнице. Я упрямо тащусь за ней.

      – Не ходи за мной! – строго машет она, брови вновь хмурятся.

      Она около широкой двустворчатой двери. Один раз ударяет костяшками пальцев. Дверь торопливо распахивается, словно кто-то дежурил с той стороны. Сальные выпученные глазки на горбоносом лице встречают ее. Женя скрывается за дверью. Щелкает замок.

      В коридоре неприятная тишина. Я плетусь к незнакомому кабинету, смотрю на табличку: Амбарцумов Левон Суренович. Декан.

      Зачем в таком легкомысленном платье она пришла к декану? Почему дверь закрыли на замок? А как на нее смотрел этот лысый коршун!

      Я замахиваюсь кулаком и хочу стучать в ненавистную дверь. Но рука безвольно опускается. Я сажусь на ступеньки и жду. Время тянется медленно. На меня натыкаются редкие сотрудники. Глупо! Как все глупо!

      Я ухожу. К Ирине вернуться почему-то стыдно.

      Я в лаборатории. Евтушенко склонился над бумагами. Карпова прильнула к нему и жадно ловит объяснения.

      – Что там с алгоритмом? – спрашиваю я.

      Карпова изучающе меня рассматривает. Видимо ее удовлетворяет мой растерянный вид, и она улыбается. Ее плечо демонстративно соприкасается с Сашиным. Евтушенко близоруко щурится. Он без очков.

      – Мы уже все придумали. Количество итераций сокращается на порядок, – сообщает он.

      – Да! – поддакивает Карпова, еще теснее прижимаясь к Саше. – Пока некоторые развлекаются, мы работаем.

      У меня такое впечатление, что я здесь лишний.

      – Молодцы, – одобрительно бурчу, хотя в голосе равнодушие.

      «Вечером… Женя обещала вечером…», – сладко вспоминаю я.

      Мне не хочется корпеть над формулами и операторами. Я думаю только о Жене. Вечер, побыстрее наступил бы вечер. Воображение рисует нечто сладко-туманное, до сих пор неизведанное. Я и она в спальне. Полумрак, объятия, близость…

      Но реальность оказалось совсем иной.

      Душная кубатура