На край света (трилогия). Уильям Голдинг

предыдущих страницах эти самые слова. Я и сам перечитал запись о той, первой встрече. Разумеется, Саммерс мог бы сделать скидку на то, в каком смущении и замешательстве я тогда находился, но повторил он за мной как по писаному, никуда не денешься!

      – Прошу простить меня, мистер Саммерс. Это было просто… бессовестно с моей стороны.

      – Зато честно, – жестко ответил Саммерс. – В нашей стране при всем ее величии перейти из класса в класс так же невозможно, как невозможно дословно перевести текст с одного языка на другой. Сословность – вот язык Британии.

      – Бросьте, сэр, – не согласился я. – Разве вы мне не поверили? Безупречный перевод возможен, и я могу привести вам примеры. Так же возможен и безупречный переход из класса в класс.

      – Видимость перехода…

      – В вашем случае – нет. Вы – настоящий джентльмен.

      Саммерс вспыхнул, и лицо его не скоро приобрело привычный бронзовый цвет. Я решил, что теперь самое время прощупать почву.

      – И все же, дорогой друг, среди нас и впрямь есть пример неудачного перевода.

      – Могу предположить, что вы имеете в виду мистера Колли. Что ж, я и сам собирался поднять эту тему.

      – Он покинул свой класс, не имея никаких достоинств, могущих помочь ему в дальнейшем продвижении.

      – Вряд ли по его нынешним поступкам, не зная наверняка, можно судить, откуда он вышел.

      – Неужели? Это сквозит в его внешности, речи и более всего в привычке к подобострастию, если не сказать – раболепию. Готов поспорить, он из простого крестьянства. К примеру – Бейтс, бренди, пожалуйста! – сам я могу выпить, сколько мне будет угодно, и никто на свете, особенно дамы, не застанет меня в том состоянии, каким насмешил нас и возмутил нас мистер Колли. Очевидно, когда в кубрике его начали угощать, ему не хватило ни сил, чтобы отказаться, ни достаточного воспитания, чтобы противостоять разрушительному воздействию спиртного.

      – Вашу мудрость – да в книгу бы.

      – Смейтесь, если угодно, сэр. Сегодня я на вас не сержусь.

      – Я-то, однако, хотел поговорить совсем о другом. На борту нет врача, а между тем мистер Колли серьезно болен.

      – Чем же это? Он молод и мог пострадать единственно от собственной неумеренности.

      – И все же. Я говорил со слугой. Заходил в каюту и видел Колли своими глазами. За много лет службы ни я, ни Филлипс не встречали ничего подобного. Постель грязна, а пастор дышит, но не шевелится. Лежит на животе, уткнулся лицом в подушку, одной рукой держится за край койки, а второй вцепился в рым-болт на левой переборке.

      – Удивляюсь, как вы еще едите после такой картины.

      – Это что! Я пытался его перевернуть.

      – Перевернуть? Не сомневаюсь, вам это удалось. Вы ведь втрое его сильнее.

      – Только не сейчас.

      – Я готов признать, мистер Саммерс, что до сих пор не наблюдал в Колли особого пристрастия к спиртному. Поговаривают, однако, что как-то раз старший наставник моего родного университета, слишком плотно пообедав перед службой, направился к кафедре, но, пошатнувшись,