Анатомия чувств. Гайя Колторти

тревогу и покой. По-прежнему болела голова, но ты решил, что это ерунда по сравнению с тем, что должна будет чувствовать Сельваджа, когда проснется.

      Ты вышел из своей комнаты покачиваясь и осмотрел дом. Он был пуст. Заглянув в спальню отца, ты увидел заправленную кровать. Значит, Сельваджа была права, родители ночевали или на квартире у мамы, или в гостинице. И это, вероятно, должно было означать начало их воссоединения, нет?

      Ты растянулся на диване, включил телевизор и стал бездумно переключать каналы, не задерживаясь ни на одном из них более тридцати секунд. У тебя и в мыслях не было проверить, как там Сельваджа, когда ты улышал звук закрываемой двери, потом еще какие-то неопределенные звуки, и наконец Сельваджа появилась в столовой в летнем халатике. Волосы были стянуты в хвост на макушке, лицо вымыто, никаких следов макияжа. Она не сразу заметила тебя лежащим на диване, а заметив, вздрогнула. Ты улыбнулся. Тебя это позабавило. Она села рядом, зевнула и дважды попыталась привести в порядок челку.

      – Ты что, здесь спал? – спросила она.

      – Нет, – рассмеялся ты. – Под конец я нашел-таки кровать.

      Она тоже засмеялась, но тихо.

      – Мне жаль, что так получилось, – извинилась она. – Это был дурдом.

      Она провела ладонью правой руки по лбу, как если бы хотела стереть прочь остатки сна.

      – Нет, это было здорово, – солгал ты, сам не зная зачем.

      В действительности, под «здорово» ты подразумевал отвратительно, ты хотел сказать, что по ее вине ты провел жуткий вечер и испытал чувства, от которых теперь тебя тошнило. Но ты сказал «здорово», и теперь уже поздно было сердиться на нее за это. Да ты и не хотел.

      – Спасибо за все, – сказала Сельваджа, слегка толкнув тебя в плечо кулаком.

      Потом она вернулась в свою комнату и, вероятно, оставалась там до тех пор, пока мама не приехала за ней. Разумеется, ты в это время спал в своей постели после горячего душа.

      Проснувшись, ты обнаружил что-то, чего никак не ожидал.

      На комоде лежал листок бумаги, а поверх него ручка. Ты взял его, еще не совсем оправившись ото сна, и прочел. Это была простая и по-детски наивная записка:

      «Дорогой Джонни.

      Мне было хорошо с тобой. Спасибо, что ты позаботился обо мне, хоть я и испортила тебе вечер. Отдыхай до следующего раза и помни, что я не всегда такая буйная, как была вчера. Надеюсь скоро увидеть тебя снова.

      Целую, С.»

      Ты сохранил это письмо. Оно было написано искренне и тронуло твое сердце.

      Между тем, от души надеясь – ты все еще надеялся? – что Сельваджа не такая «буйная», как казалась, ты испытывал целую гамму противоречивых чувств.

      Ты больше не сердился на нее за испорченный вечер, за то, что она обошлась с тобой как с половой тряпкой, заставила уступить всем своим прихотям. Теперь ты думал, что в какой-то степени все это было действительно здорово, и ловил себя на том, что улыбаешься,