Тиара скифского царя. Роман Воликов

этими фризами по кругу шла древнегреческая надпись, гласящая о том, что тиару преподносят в дар царю Сайтоферну жители города Ольвия. Тиара неплохо сохранилась, только в одном месте виднелась небольшая вмятина, словно от удара меча.

      Невероятно. Поразительно. Какая чудная вещь. Восторгам не было конца. Когда учёные мужи успокоились, я задал соответствующий приличиям вопрос:

      – Где же вы её взяли, господин Гохман?

      – Это довольно долгая история, – ответил негоциант. – Мои люди работали в окрестностях Очакова, ремонтировали железнодорожные пути. От местных крестьян они слышали легенду, что в этих краях находится могила скифского царя Сайтоферна и его жены. Поэтому, когда в ходе земляных работ они раскопали клад, то сразу известили меня. Люди они простые, но ушлые, сразу разобрались, что корона сделала из чистого золота. Мне пришлось заплатить им внушительную сумму.

      Гохман сделал круглые глаза: – Весьма внушительную, господа! Работяги угрожали, что отдадут тиару в переплавку. Я выкупил тиару и поехал в Одессу, искать экспертов. В Одессе я случайно познакомился с господином Фогелем, – Гохман сделал в его сторону поклон. – Он заверил меня, что это подлинный шедевр древнегреческого искусства. И вот мы здесь, в Лувре.

      – Врёт всё, собака, – подумал я. – Впрочем, это не моё дело.

      – Окончательная экспертиза займёт некоторое время, господин Гохман. Тем не менее, я хотел бы услышать ваше представление о цене?

      – Ну, я не знаю, – протяжно сказал Гохман. – Вы же сами говорите, что это вещь уникальная, второй такой в мире нет. Двести тысяч франков.

      – Это невозможно, – старательно сохраняя хладнокровие, произнёс я. – Музей не располагает такой баснословной суммой. Мы должны будем попросить разрешения у парламента. А даст парламент разрешение или нет, я не могу знать.

      – Мне очень жаль, господа! – сказал Гохман. – Послезавтра я уезжаю в порт Кале, оттуда в Лондон. Извините за причинённое беспокойство.

      ФОГЕЛЬ. Я думал, что ударю этого еврея прямо в кабинете Ньевекерка. Едва мы вышли из здания музея, я яростно на него накинулся:

      – Вы идиот, Гохман! Мы же договаривались, что предельная цена 120 тысяч франков. Больше не позволяет заплатить бюджет Лувра. Какая муха вас укусила?

      – Вы не понимаете, Фогель, – сказал Гохман. – Нет ничего важнее человеческой амбиции. Эти люди мечтают переплюнуть Шлимана. Они заплатят, поверьте моему чутью.

      – А если нет? – сказал Шиманский. – Я потратил на вашу авантюру уйму времени.

      – Тогда я куплю билеты всем нам в каюты первого класса на пароход до Нью-Йорка, – сказал Гохман. – Не волнуйтесь, господа, они заплатят.

      Вынужден согласиться с этим прискорбным фактом, евреи действительно лучшие торговцы в мире. Вечером в гостинице лакей передал мне письмо, украшенное вензелем банкирского дома «Рейнак». Глава дома, Теодор Рейнак, приглашал меня на завтрак в Café de La Paix.

      – Ваш