Гончая Бера. Игорь Свиньин

да он и не пытался к ней приблизиться. Нужно только вырваться на поверхность, чтобы выполнить обещанное и утолить свой грызущий голод. Там ему назначена иная добыча, горячая кровь.

      Расползлись последние, густо пропитанные мелкой живностью и корнями трав пласты. Ноздри втянули великолепный холодный воздух, полный запахов живых тварей и тех троих, за кем он пришел.

      Сама земля бессильно застонала, выпуская страшного пленника из объятий. Он отряхнулся, и направился к горящему в ночи костру, у которого жалась друг к другу испуганная двуногая дичь. Ее страх манил, словно сладкий пьянящий аромат нектара голодную ночную бабочку.

      Юноши, чувствуя неспешное приближение неведомой твари, пятились назад и вскоре сомкнули плечи, загородившись костром от опасности. Затрещали кусты, и на границе света появилась огромная туша – вставший на дыбы горбатый медведь с волчьей пастью. Голова вросла в плечи, а над черными клыками блестели большие, как плошки, мутные мертвые глаза.

      Жуткий пришелец замер в нерешительности, вперив невидящий взгляд в троицу по ту сторону огня. Слева хрипло застонал Зимер, а Савин начал медленно оседать на землю. Гибельная усталость охватила спутников, пригибая к земле, сковывая руки, сдавливая дыхание. Зверь утробно рыкнул и начал неторопливо обходить костер по самому краю освещенного круга.

      Огонь бросил в лицо рой жалящих искр. Зоул очнулся от оцепенения и, выхватив из костра головню, взмахнул ею. Пламя ярко вспыхнуло, осветив свалявшиеся космы с налипшими комьями земли и похожие на руки длинные лапы с желтыми кривыми когтями с ладонь.

      Тварь взревела, отпрянув. Зимер, опомнился, метнул в нее дротик. Длинное кремневое лезвие застряло в плече. Савин, вскочил, потянулся за луком. Стрелы одна за другой летели в оскаленную морду, но тварь, не замечая их, продолжала обходить ненавистный огонь, тяжело переступая короткими лапами.

      Второй дротик глубоко вошел в грязный бок, но тут же сломался, как тростинка под ударом лапы. Зоул вновь взмахнул головней и швырнул ее, целя в мутные, словно студень, бельма. Зверь негодующе взревел и на мгновение остановился, сдирая когтями сыпучие угольки вместе с клочьями дымящейся шерсти.

      – Огонь – закричал Зоул, выхватывая из костра новую ветку – он боится огня!

      Спутники последовали его примеру, и порождение Моры отступило перед яркими факелами, злобно взрыкивая.

      Длинные когти пытались дотянуться до вожделенной добычи, но каждый раз их удар встречала пылающая головня. Трещала паленая шерсть, монстр в ужасе тряс лапами, пытаясь сбросить жалящие малиновые искры, но потом вновь и вновь нападал, не собираясь сдаваться и уходить. Пока спутники сдерживали тварь, Зоул остервенело ломал корявые ветки для новых факелов, сбрасывая их в ложбину.

      Неожиданно свет костра померк. В сердце огня лежал большой шматок мокрой травы, болотного мха и тины, сочащийся каплями грязной воды. Над ним взвилось облако пара. Пламя бессильно