«Дром» у дороги. Будни одной компании. Максим Удинский

поначалу хотели снести. Здание перекупил один шустрый но недальновидный предприниматель, а потом испугался такой большой для себя недвижимости и сдал верхние этажи эмигрантам из далеких азиатских республик. Первый этаж получила в аренду Столомахина, самый активный в городке держатель шинков и магазинчиков. Ее любимый племянник – Леонид (для тетушки, друзей, знакомых и всех в городке – Лёнчик), правая рука тети в расширении сети обслуживания, взялся за оформление кабака с энтузиазмом. Сломали некоторые межквартирные перегородки, вынесли ванны, пристроили фасад и готово. Сказать, что в этом заведении было что-то из ряда вон выходящее нельзя. Но Лёнчик гордился своей работой, добавил автостоянку на десяток машин, для проезжающих и своих. Долго мучался с названием для своего творения. Здесь ему помог друг, уже известный нам Валентин. Он достал толковый словарь иностранных слов Крысина (Ленчик просил нечто позаковыристее), развернул его на первой попавшейся странице и ткнул не глядя. Попалось греческое слово «ДРОМ», оно то и появилось на вывеске кабака. Лёнчик поинтересовался, что оно означает, оказалось – «место для бега». «Ничего, – икнул Лёнчик. – Как раз то, шо нужно».

      Заведение поначалу забавляло горожан, кто-то предлагал Лёнчику вставить букву «А» после «Д», чтобы от клиентов отбоя не было и прибавляли: «А приведешь туда девок из «Мебели…», так тебе у нас памятник поставят, как самому успешному предпринимателю».

      Лёнчик поначалу скромно улыбался, потом начал посылать куда нужно. Тетушка настаивала на смене вывески, но упорности в начатых делах ему было не занимать. Вывеска осталась, Лёнчик ударно начал совершенствовать интерьер заведения. Занял у тетушки крупную сумму и добавил свои сбережения. Вызвал дизайнеров из Большой Окраины. И все для того, чтобы сделать из своего кабака конфетку. Когда Валентин спросил у него, в чем причина таких перестроек, оказалось, что это назло всем жителям городка. Он заболел идеей создать самое лучшее придорожное кафе (а конкурентов у него было предостаточно), чтобы как он сказал «все удавились, козлы, от зависти».

      Азиатских иммигрантов, как тараканов, оттеснили на верхний этаж, арендовав второй. Расширили фасад. Чтобы платить рабочим Лёнчик даже взял взаймы у местного «бандючка» Югрэма, вместе с рабочими красил стены, спал в «Дроме», свою квартиру сдавал иммигрантам, но кавказским.

      Вскоре азиаты с третьего этажа куда-то исчезли, от них остался только некий Ван Ди, которого Лёнчик нанял дворником. Объяснялись они друг с другом на варварской смеси жестов, отдельных слов и ругательств. Причем Ван Ди прекрасно разбирался в наших ругательствах, но не понимал простых слов.

      Лёнчик сделал все так, как планировал. «Дром» засиял во всей красе неоновой огромной вывеской, тремя залами: пивным, обычным и специальным. Магистраль украсилась рекламным щитом таких размеров, коких в округе никогда не было. Лёнчик переживал свой триумф над обывателями