Тайная мишень. Сергей Бакшеев

ко мне. «Сарафанное радио» – лучшая реклама для врача. Для адвоката, кстати, тоже. А вот для следователя… Да-а, к вам клиенты явно не стремятся.

      – Но недостатка в них я, к сожалению, не испытываю.

      – Вы знаете, я тоже, – хохотнул Красин. – Куда катится общество!

      – Меня интересует причина депрессии Инны Мальцевой.

      – Это грустная тема. Инна долго лечилась. Не у меня, а по женской части. Ей поставили диагноз – привычное невынашивание беременности. Систематические выкидыши на раннем сроке из-за генетических нарушений. Елена Павловна, у вас есть дети? – неожиданно спросил Красин.

      – Мы сейчас говорим о Мальцевой, – в который раз одернула психиатра Петелина.

      – Конечно. – Красин сделал примиряющий жест, подняв перед собой руки с растопыренными пальцами. – Вы знаете, я рад, что ее дело ведет женщина. Умная женщина. Вы лучше мужчин поймете состояние Инны. Уверен, у вас есть ребенок. Один. Я угадал? Наверное, это девочка. Славная девчушка, похожая на маму, которая ее нежно любит. Теперь представьте, что дочери не стало. Она умерла!

      Следователь вздрогнула. Ее двенадцатилетняя дочь иногда болела, а она, Елена, не брала больничный. Конечно, рядом с Настей была бабушка, но прошлой зимой, когда девочка подхватила грипп и лежала с температурой сорок…

      – Я не хочу обсуждать эту тему! – Елена с шумом отодвинула кресло и встала из-за стола.

      Психиатр, кажется, был доволен ее бурной реакцией.

      – Вот и эмоции! Вам неприятно, вы занервничали, хотя я упомянул о смерти вскользь, без деталей. А Инна четыре раза теряла ребенка. Четыре раза! Она чувствовала смерть, видела ее своими глазами. Организм Инны принимал в этом участие, выталкивал плод, как нечто инородное, а она ничего не могла с этим поделать! Ничего! Представляете?

      Психиатр умолк. Елена вспомнила свои страхи во время беременности. В животе у нее заныло.

      – У Инны есть заветная мечта – иметь ребенка. К сожалению, она неосуществима, – спокойным голосом продолжал Красин. – Отсюда и депрессия. Я пытался снять эту зависимость, но… случай оказался очень тяжелым.

      Елена вернулась за стол и заставила себя сосредоточиться.

      – У Мальцевой бывали нервные срывы, вспышки гнева?

      – У кого их не бывает? – ухмыльнулся психиатр. – Я только что наблюдал…

      – Вы пришли, чтобы вывести меня из себя?

      – Честно?

      – Лгать не советую.

      – Елена Павловна, это мой метод работы. Чтобы понять внутренний мир человека, бла-бла-бла недостаточно. Надо заставить его занервничать, вызвать у него стресс, и тогда перед вами, как в компьютерной томографии, предстанет психофизический портрет личности. Вы увидите болевые точки, сможете на них надавить. Или, наоборот, будете воздействовать на зоны спокойствия, умиротворения, чтобы вернуть пациенту душевное равновесие.

      Елена поняла, что на допросах сама не раз прибегала к подобному методу. Она усмехнулась.

      – И что же вы увидели во мне?

      – Вы сильная личность. Не завидую вашим подследственным.

      – А сами идете прямиком к этой цели.

      – Что? –