Тайная мишень. Сергей Бакшеев

задала ему последний вопрос. Это был своеобразный контрольный выстрел.

      – Дмитрий Николаевич, опишите, пожалуйста, проводницу поезда Москва – Петербург.

      Мальцев смутился и ответил не сразу.

      – Проводницу? Я что, обязан ее помнить?

      Теперь в его глазах Елена заметила тревогу. Она всегда больше следила за эмоциями допрашиваемых, чем за их словами. Лжец заранее готовит нужные фразы, и сбить его трудно. А вот эмоции порой выдают истину.

      – Хотя бы возраст, фигуру. Или в вашем вагоне проводником был мужчина?

      – Женщина! Больше ничего не помню! – озлобился Мальцев. – Я могу идти?

      – Идите, раз не помните.

      На пороге кабинета Мальцев обернулся и просиял.

      – Вспомнил. У проводницы был синяк. Она его замазала, но он все равно был заметен.

      Контрольный выстрел просвистел мимо. Мальцев говорил правду. У следователя осталась единственная подозреваемая в убийстве.

      9

      Елена Петелина не могла избавиться от тяжелого впечатления после бесплодного допроса Инны Мальцевой. Ни на один вопрос подозреваемая в убийстве, совершенном с особой жестокостью, не ответила. Она замкнулась и мучительно наблюдала за следователем, словно та была диктором на экране телевизора, говорящим на непонятном языке. Где были мысли Инны, о чем она думала, почему не пыталась оправдаться? Только однажды ее сжатые губы неуловимо дрогнули в неком подобии улыбки – это была реакция на вопрос о фотографии маленькой девочки. Елена уцепилась за эту соломинку, но как ни старалась, так ничего и не добилась.

      В дверь деликатно постучали. Елена Павловна отвернулась от окна, машинально одернула мундир, поправила прическу. На пороге кабинета стоял начинающий полнеть сорокапятилетний мужчина в длинном плаще, шейном платке и крупных очках в тяжелой оправе.

      – Аркадий Борисович Красин, психиатр, – представился человек, чья подпись стояла на рецепте Инны Мальцевой. – Вызывали?

      – Заходите, Аркадий Борисович.

      Психиатр заметил вешалку, снял плащ и остался в твидовом пиджаке с декоративными заплатками на локтях.

      – Вы позволите? – спросил он, указывая на кресло у стола.

      Елена кивнула. Красин сел. Цепкий взгляд из-под очков пробежался по рабочему столу, скользнул снизу вверх по фигуре следователя и сосредоточился на ее лице. Петелину откровенно изучали карие, чуть прищуренные глаза. Елене стало неловко. Обычно она сама наблюдала за мимикой и душевным состоянием посетителей, но никак не наоборот. Петелина заняла свое рабочее место, зашуршала бумагами, выдвинула и задвинула ящик, поправила экран ноутбука.

      – Елена Павловна, успокойтесь, – ласково произнес Красин.

      «Это уже ни в какие ворота не лезет!»

      Следователь захлопнула ноутбук и с вызовом посмотрела на психиатра.

      – Хочу напомнить, что это вы у меня на приеме, а не я у вас, – сказала она.

      Красин откинулся на спинку кресла и расплылся в улыбке.

      – А форма вам идет. Мне нравятся женщины в форме. Женское эго в мужской оболочке обещает гремучую смесь эмоций и разума. Две разные стихии,