Нашествие монголов (трилогия). Василий Ян

волосами, осужденные уцепились друг за друга и, жмурясь от яркого солнца, поплелись через площадь. Дверь в тюрьму захлопнулась. Снова повис тяжелый замок, и из подземелья понеслись непрерывные крики.

      Стража шагала по сторонам скованных смертников. Один из них, дряхлый старик с копной спутанных волос, споткнулся и свалился, потянув за собой двух соседних. Их подняли ударами и погнали дальше к месту казни. На помосте их пригнули, опустив на колени. Один палач хватал обреченного за волосы, а главный джандар, держа меч обеими руками, одним ударом отсекал голову, показывал ее затихшей толпе и бросал в корзину.

      В толпе спрашивали: «Который из казнимых глава дервишей, шейх Медж эд-Дин Багдади?» Истощенные от голода и болезней узники походили друг на друга. Когда отлетела голова четырнадцатого, вой поднялся по всей площади:

      – Падишах говорит! Падишах приказывает!

      Все обернулись к площадке над воротами дворца. Стоявший наверху хорезм-шах размахивал пестрым платком. Это означало: «Остановить казнь! Шах прощает осужденного!»

      Вытирая длинный меч красной тряпкой, главный палач крикнул: «Приведите кузнеца!»

      Пятнадцатый из осужденных был Туган, воспитанник Мирзы-Юсуфа. Еще мальчик, он смотрел расширенными глазами, не понимая, что произошло.

      – Кланяйся падишаху за высокую милость! – сказал палач и, повернув мальчика в сторону дворца, пригнул его к земле. Бывший наготове кузнец начал разбивать цепь на ноге Тугана.

      – Постой! Куда ты? Я еще не кончил!.. – воскликнул кузнец, но Туган, видя, что он больше не прикован к цепи смертников, прыгнул с помоста в толпу. Сзади неслись крики, а Туган, согнувшись, пробирался между теснившимися горожанами, стараясь поскорее убежать подальше.

      Площадь около тюремной башни опустела. Сторож стоял у двери, опираясь на заржавленное копье.

      Вдоль стены пробиралась девочка, завернутая до глаз в длинный платок. Она подошла к отверстию внизу башни и осторожно позвала:

      – Туган! Оружейник Туган!

      В отверстие просунулись истощенные руки, хриплый голос ответил:

      – Твой Туган уже потерял голову! Дай нам поесть, чтобы мы его помянули молитвой.

      Девочка припала к отдушине и с отчаянием закричала:

      – Туган, откликнись, жив ли ты?

      Новый вопль донесся из подземелья:

      – Отдай нам то, что ты принесла! Твоему Тугану уже ничего не нужно! Он теперь наслаждается пловом вместе с пророком в садах райских…

      Девочка передала просунутым в отдушину рукам хлеб и дыню и подошла к сторожу:

      – Скажи мне, Назар-бобо:[52] правда ли, что мальчик Туган умер?

      – Наверно, умер. Ведь его повели вместе с другими на казнь… – Сторож показал рукой на площадь.

      Подошел старый дервиш, сунул в руку сторожа несколько монет и стал шептать ему на ухо:

      – Почему среди казненных не было нашего святого шейха Медж эд-Дин Багдади? Отложена казнь или хорезм-шах простил его?

      Сторож,

52

Бобо́ – дедушка.